Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Чем объяснить такой необычайный интерес нового короля к театральным делам вообще и к этой труппе в особенности через несколько дней после вступления в свою столицу, когда у него было более чем достаточно срочных и важных для его царствования государственных дел? Ясно, что это не могло быть случайностью - кто-то в ближайшем окружении нового монарха принимал театральные дела весьма и весьма близко к сердцу. И это, конечно, были те же нобльмены - или кто-то из них, - которые пытались воздействовать на ход английской истории постановкой пьесы "Ричард II", а до этого проводили в "Глобусе" уйму времени. Они не забыли о своих подопечных актерах несмотря на то, что всякие скопления народа, включая театральные представления, были запрещены в это время из-за эпидемии чумы; даже торжественную процессию через Лондон по случаю коронации отложили почти на год. С прекращением эпидемии "слуги Его Величества" стали вызываться во дворец для представлений в среднем не реже одного раза в месяц. Так, с ноября 1604 по октябрь 1605 года королю было показано труппой 11 пьес, в том числе 7 - шекспировских, 2 - Бена Джонсона и по одной - Чапмена и Хейвуда. Такой репертуар говорит сам за себя, но напрасно историки искали какие-то другие следы внимания короля к драматургу, чьи пьесы он так любил смотреть - иногда по нескольку раз одни и те же. Таких следов не обнаружено, хотя уже в следующем столетии был пущен олух о якобы существовавшем собственноручном одобрительном письме короля Великому Барду...

Зато при своем следовании из Шотландии в Лондон новый король, хотя и торопился в столицу, не преминул остановиться в Бельвуаре; он был чрезвычайно милостив к Рэтленду, пожаловав ему почетные посты смотрителя еще одного королевского лесного парка и лорда-лейтенанта Линкольншира Рэтленд был полностью восстановлен во всех правах, избавлен от уплаты разорительного штрафа. Король воззвел в рыцарское достоинство младших братьев Рэтленда и других близких ему людей, в том числе уже знакомых нам Генри Уиллоуби и Роберта Честера из Ройстона Был выпущен из Тауэра и реабилитирован Саутгемптон (но прежние дружеские отношения его с Рэтлендом не возобновились). Зато стал жертвой сложной интриги Сесила и оказался в Тауэре Уолтер Рэли, наблюдавший роковым февральским утром 1601 года за казнью Эссекса.

Смерть Елизаветы I была оплакана многими поэтами Англии, но поэт Уильям Потрясающий Копьем никак не откликнулся на это событие. Генри Четл в своей поэме "Траурные одежды Англии" прямо упрекнул его за молчание и призвал "вспомнить нашу Елизавету", которая при жизни "открывала свой монарший слух для его песен". Но "среброязычный" Шекспир промолчал и после этого призыва. Для графа Рэтленда смерть королевы означала конец ссылки и разорения, появление какой-то надежды на лучшее будущее; вряд ли он мог простить ей казнь своего кумира.

"Свое затменье смертная луна

Пережила назло пророкам лживым.

Надежда вновь на трон возведена,

И долгий мир сулит расцвет оливам.

Разлукой смерть не угрожает нам..." (Сонет 107).

С воцарением Иакова, всегда хорошо к нему относившегося, перед Рэтлендом открывалась блестящая карьера, но он предпочитал в основном находиться вдали от двора. Его финансовое положение продолжает оставаться несмотря на отмену штрафа - напряженным, временами просто отчаянным: похоже, этот щедрый, отзывчивый человек никогда не был осмотрительным накопителем. И знакомство с записями в расходной книге его дворецкого очень хорошо это подтверждает.

Вскоре после вступления на английский престол король дает графу Рэтленду почетное поручение - отправиться в Данию во главе официальной миссии, чтобы поздравить его шурина - датского короля Христиана {Королева Анна, супруга Иакова I, была родной сестрой Христиана IV.} с рождением сына. От имени короля Иакова Рэтленд должен был вручить Христиану знаки ордена Подвязки. 28 июня 1603 года миссия отбыла из Англии и после девятидневного плавания вступила на землю королевства Датского.

Посол английского короля был принят в датской столице Эльсиноре с выдающимися почестями. К нему приставили свиту из датских вельмож, его принимали в личных покоях короля в замке Кронборг; король беседовал с ним на итальянском языке. Празднествам, пирам, возлияниям, тостам не было конца. 10 июля во дворце дали банкет по случаю крещения новорожденного принца. По тогдашнему северному обычаю, пили много.

В составе посольства был королевский герольд Уильям Сегар; он вел подробный дневник, который потом использовал историк Джон Стоу, включивший этот материал во второе издание своих "Анналов", появившееся в 1605 году. Сегар записывал в дневнике по поводу дворцового банкета: "Человек может заболеть, отвечая на все их тосты. Обычай сделал их обязательными, а обязательность превратила в привычку, подражать которой мало подходит для нашего организма. Было бы долго рассказывать о всех имевших тут место излишествах, и тошно было слушать эти пьяные застольные речи" {12}.