Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Но нельзя согласиться с рецензентом, когда он категорически отвергает даже возможность того, что гравюра У. Хоула в книге Джона Дэвиса из Хирфорда "Жертвоприношение Муз" (1612) и часть текстов в этой книге связаны со смертью в этом году Елизаветы Рэтленд и ее супруга. Даже если принять предлагаемый Г. перевод надписи в правом верхнем углу гравюры (я переводил с неполного текста фолджеровского экземпляра), рисунок - жертвенный огонь, музы, Аполлон, поверженный бог плотской любви Купидон - вполне может быть отнесен к этому трагическому событию. Это не "коварный обман скорбящих родственников", как сокрушается рецензент. Сходство печальных событий (смерть платонической четы Рэтлендов и юной платонической четы Даттонов) давало Дэвису возможность оплакивать последних, не забывая при этом и о Рэтлендах, о которых открыто писать было нельзя, и сделать это достойным образом. Если добавить, что книга Дэвиса посвящена трем ближайшим к Елизавете Сидни-Рэтленд женщинам, а сам Дэвис и гравер Хоул - активные участники "Кориэтовых Нелепостей", то оснований для столь категорического неприятия и этой гипотезы не останется. Кстати, неверно утверждение Г., будто Дэвис ни разу не назвал в своих произведениях имя Рэтленда (и откуда только берется смелость для таких утверждений - не гипотез, не предположений, а категорических утверждений!); ведь даже в шестой главе "Игры" он мог бы прочитать, что в более ранней книге Джона Дэвиса "Микрокосм" (1603) есть сонет, обращенный к Рэтленду и его супруге, в котором поэт молит считать его "своим"!

ЗАЧЕМ ИГРА?

Нельзя не коснуться манеры рецензента Г. приписывать мне высказывания, которых в моей книге нет, чтобы затем их с пафосом критиковать. Вот, в главе второй, рассказывая о стихотворении Л. Диггза в шекспировском Великом фолио, где впервые упоминается стратфорд-ский монумент, я делаю примечание: "В некоторых экземплярах... слово "монумент" транскрибировано Moniment, что на шотландском диалекте означает "посмешище". Просто сообщаю интересный факт для сведения читателей - и только. Однако Г. обвиняет меня в "беспредельных вольностях" (!) и пишет, что "опечатку... Гилилов трактует как сознательную, направленную против Шакспера". Во-первых, почему бдительный рецензент априори и безальтернативно уверен, что это простая опечатка, а во-вторых, где я трактую ее "против Шакспера"?! И везде эта забавная безальтернативная уверенность; свои мнения и предположения Г. сообщает как аксиомы.

Еще пример: говоря о знаменитом стихотворении Джонсона к дройсхутовому портрету Шекспира в Великом фолио, я пишу: "Некоторые нестратфордианцы обращают внимание на то, что английское has hit his face (нашел, схватил его лицо) произносится как has hid his face (скрыл, спрятал его лицо), и Джонсон это учитывал, предназначая второй вариант для посвященных". То есть я говорю о мнении других и не пишу, что это мнение по этому вопросу я разделяю (или не разделяю). Между прочим, авторы, которые выражали это мнение, англичане, а такой авторитетный писатель, как Джон Мичел, сообщает, что слово hit в печатных и рукописных текстах того времени иногда применялось в значении hid. Однако не имеющий желания и времени вникать во все эти тонкости рецензент пишет просто: "Гилилов считает, что поэт имел в виду слово hid", после чего возмущенно заключает: "Но ведь никакого второго варианта не существует, это чистый вымысел Гилилова, выдаваемый им за достоверный факт". Здесь наш рецензент (как и в целом ряде других случаев) искажает достаточно ясный смысл моих слов и одновременно проявляет свою неосведомленность и непонимание существа вопроса.

Ту же невосприиимчивость к игре слов, двусмысленности намеков (большими мастерами которых были елизаветинцы) проявляет Г., когда речь заходит о стихотворной подписи под "портретом автора" в собрании поэтических произведений Шекспира, изданном Джоном Бенсоном (1640). На двусмысленность этой подписи, особенно на загадочные вопросительные знаки, на пародийную перекличку этих строк со стихотворением Джонсона в Великом фолио обращали внимание - в той или иной степени - все англо-американские авторы, писавшие об этом издании. Тот же Джон Мичел пишет: "Похоже, что над нами смеются!". Я в своей книге просто отмечаю эти загадочные вопросительные знаки, не комментируя их, предоставляя читателям самим делать выводы. Но рецензент Г. никакой двусмысленности или иронии здесь не видит, мнения других исследователей ему явно неизвестны, и поэтому он обвиняет меня в "незнании или сознательном забвении элементарных понятий риторики" - не более и не менее!