Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Каждый из собранных по крупицам поколениями исследователей фактов, заполняющих книги и статьи о Великом Барде, может быть легко определен как относящийся к одной из этих биографий, но очень мало таких следов, которые вели бы сразу к обеим. Несмотря на трехвековую традицию, эти две биографии о чем говорил еще Р.У. Эмерсон - упорно не складываются в одно органическое целое. Нестратфордианцы объясняют это тем, что речь в них идет о совершенно разных людях, причем иногда утверждается, что между ними вообще не было никакой связи. Поэтому для исследователя особое значение имеют те немногие факты, которые находятся как бы на пересечении двух биографий, доказывая этим, что оборотистый пайщик актерской труппы со своими далекими от всяких высоких материй занятиями и заботами попал в историю о Великом Барде отнюдь не по ошибке потомков. Ну а для шекспироведов-стратфордианцев эти немногочисленные смутные аллюзии и непростые реалии воистину драгоценны ведь только они и подкрепляют (не считая уважения к почтенным традициям) веру в истинность стратфордского культа, в то, что Уильям Шакспер из Стратфорда и был величайшим поэтом и драматургом человечества.

Но из уже знакомых нам прижизненных фактов, относящихся к этой группе, стратфордианские биографы по понятным причинам не обращают особого внимания на появление медника Слая в "Укрощении строптивой" и на прозрачный намек Джона Дэвиса в сторону "нашего английского Теренция". Остаются лишь нападки Грина - Четла на некую "ворону, разукрашенную нашим опереньем", и реплика из кембриджской пьесы "Возвращение с Парнаса" - об этой реплике мы еще не говорили.

Один из персонажей пьесы, Кемп, - актер-комик, танцор {Кемп прославился тем, что на спор протанцевал от Лондона до Норича.}, клоун в труппе лорда-камергера. Он показан как человек бесцеремонный и невежественный: название знаменитой античной книги ("Метаморфозы") он принимает за имя писателя. По ходу пьесы Кемп говорит, что "наш феллоу" {Fellow - в зависимости от контекста может переводиться как "товарищ", "славный малый", но также и "член колледжа", "член ученого общества".} Шекспир побивает всех университетских писателей, "слишком пропахших этим писателем Метаморфозием, этим писателем Овидием и много болтающих о Прозерпине и Юпитере". Далее он упоминает Джонсона, который вывел на сцене Горация, дающего поэтам пилюлю, но "наш феллоу Шекспир устроил ему самому такую чистку, что он потерял всякое доверие". Многие нестратфордианцы не принимают эти слова всерьез, ибо, во-первых, они вложены неизвестным автором в уста невежественного комического персонажа, а во-вторых, пьесу исполняли студенты, и слова "наш феллоу", произнесенные одним из них, следует понимать как "наш коллега по университету". Однако если одни студенты могли понимать слова "наш феллоу" таким образом, то есть как намек, что Шекспир был "своим, университетским" писателем, то другие студенты и читатели (как и сегодняшние биографы-стратфордианцы) понимали их совсем по-другому. Они могли считать, что актер Кемп говорит здесь о своем товарище по труппе; двусмысленная реплика - намек для посвященных - была вставлена неизвестным кембриджским автором сознательно. В любом случае эти слова комического персонажа свидетельствуют, что Уильям Шакспер из труппы лорда-камергера какое-то отношение к Великому Барду все-таки имел и кое-кто в Кембридже был в курсе дела.

Что касается главных реалий, на которые опирается вся стратфордианская традиция и которые, как считают ее сторонники, доказывают, что Уильям Шакспер из Стратфорда и Великий Бард Уильям Шекспир - одно лицо, то таких реалий всего две, и обе они появились только через шесть-семь лет после смерти стратфордца.