Игра одной актрисы

Когда солнечный диск показался почти полностью над горизонтом, на корабле воцарилась тишина. Даже плеск волн о борт как-то стих, потускнел. В неожиданно наступившей тишине долгой печальной нотой прозвучал голос. Его подхватил еще один, и еще, и еще…

Я повернула голову и замерла.

Морские ведьмы в длинных белых платьях стояли полукругом у двух тел: женщины и девушки. Мертвые, укутанные в белые пушистые ткани, лежали на темно-синем круглом полотне – как морская пена на синих волнах.

Корабль покачивался в такт дивной песне, которую пела Олия и подхватывали все остальные. В песне не было печали, тоски. Она вся была прощанием, но прощанием светлым, недолгим – как будто поющие и расстающиеся знали, что скоро обязательно встретятся.

Песня длилась и длилась, я стояла завороженная, не в силах отвести взгляд. Даже не заметила, как ко мне подошел Игор. Так мы и стояли плечом к плечу, и смотрели, слушали, понимая, что видим нечто пусть и очень грустное, но прекрасное. Похоронные обряды морских ведьм поразили меня в самое сердце.

Песня оборвалась на высокой, почти радостной ноте, и в эту же секунду взвилась морская вода, свилась в гибкий жгут и бережно подхватила тела, унося с собой в воду. Олия же, подойдя к борту, неожиданно резанула по руке острой ракушкой – потекла кровь. Капли крови падали в море, и ветерок донес до нас ее тихий голос: «Прошу за Слату, прошу тебя, Хен, прости ее, не лишай благословения, дай переродиться, услышь меня, Хен…».

Она шептала долго, бледнея, но стойко держа руку на весу и сжимая ее, чтобы кровь лилась без остановки, пока, наконец, морскую гладь не рассек огромный гребень. Рассек – и исчез. Только тогда Олия приняла платок от другой морской ведьмы, перевязывая рану. Улыбнулась, поворачивая голову к ведьмам, сгрудившимся у борта.

– Получилось! Хен услышала! Море приняло мать и дочь.

На палубе раздался радостный смех. Ведьмы, как маленькие девчонки, подпрыгивали, отрезали по пряди волос и бросали их в море, смеялись, пытались напеть песню, но постоянно разлаживались и сбивались.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – шепнула я оборотню.

– Неа. Так, догадки. Девушка, которую хоронили – наверное, та самая, которую похитил Лод. При чем тут ее мать – я вообще не понимаю.

– Я тоже. Спросим при случае или погодим?

– Погодим. Лучше не лезть в это все.

Я только вздохнула.

– Мы уже залезли по самые уши.

– Да-а-а, – протянул оборотень, а потом, немножко подумав, спросил: – не хочешь сегодня лечь спать в моей каюте? А то я всерьез опасаюсь за свое целомудрие.

Я хохотнула.

– Что, достали тебя?

– Сил нет, – признался оборотень, – и ты не подумай, я без всяких таких мыслей… Но они ж не дадут…

Я кивнула. Сама хотела нагло напроситься и, наконец, выспаться, а тут такой случай представился.

Но днем нам подремать все же не удалось.

***

После обеда из очень неплохой ухи из общего котла я умывалась наколдованной для меня чистой водой. Без понятия, как они это делают, но в нашем мире с такими навыками ведьмы бы просто озолотились. Огромный чан с морской водой за несколько секунд стал пресным. Пей себе на здоровье, лишь бы не лопни.

Олия, проходя мимо, улыбнулась. Села прямо на пол, рядом со мной.

– У нас тут скромно… Мы торопились, а на кораблях не выходили несколько сотен лет. Пришлось плыть на том, что было…

– Почему не выходили? – это я не подумав ляпнула.

– Потому что – короли. – Олия нахмурилась, глаза снова начали отливать сталью. – Наши археи для них – сама жизнь, новая и молодая. Мы для них дичь, лакомый кусок. Дикие звери уходят туда, где до них не доберутся, и не ищут встречи с убийцами. Вот и мы не уходим с островов, но и это не защищает… Их произволом стали две жизни. Мы, как дикие звери, загнанные в угол, были вынуждены ответить. Этой ночью горный король умер.

Я аж поперхнулась. Оч-чень неожиданные новости… Не спросить дальше я не могла.

– Почему? То есть, от чего? Вы его… того?

– Нет, не я. Слата. Мать девочки, которую убили в горах. Слата отдала королю свой отравленный архей и умерла сама, но и король не сможет протянуть долго с археем отреченной от моря ведьмы. Ты не понимаешь, я вижу, я объясню потом, но иначе было нельзя… Ты знаешь, мы нашли тело девочки в горах, на земле, прямо поверх могилы, которую для нее выкопали. Холодная, одинокая. Ей было всего пятнадцать лет – совсем еще ребенок…

Я мысленно просклоняла шута по всем направлениям. Вот… сволота поганая. «Интересы королевства», ага. Чтобы эти интересы у тебя в глотке оказались.

Вспомнила горбатую фигурку, внимательный прищур черных глаз, высокомерный тон, попытки меня запугать… Гадюка настоящая, похлеще Ирдана. Тот хотя бы змея, а этот – человек…

А потом меня догнала мысль. Если король умер, значит, королевству кабздец. Если королевству кабздец, значит, и графу тоже. Что ж, за что радел, от того и получил. В душу просочилось злорадство.

– Мы, хоть и не в полной мере люди, но чувствуем так же.

Я сидела рядом с внучкой (надеюсь, я ничего не перепутала) богини и разделяла ее чувства. Кажется, она это поняла, потому что прикоснулась к моему плечу и улыбнулась.