Игра Первых

Девятнадцать пар встали друг против друга. Мужчины образовали внешний круг, женщины – внутренний. Каждый из симхаэтов в пальцах правой руки держал левую кисть партнёрши. Каждая женщина правой ладонью прижимала к боку небольшой кувшинчик с мёдом. И только счастливица Симоти, стоя напротив мужа, держала в правой руке не кувшин, а младенца. Мужской хор вёл партию Симха:

Видишь, утица плывёт,
Селезень за нею,
Твоё сердце, словно лёд,
Но любовь сильнее…

Женщины отвечали словами Син:

Ты пришёл меня смутить
И заставил слушать,
Чтобы мой нектар испить
И покой нарушить.

Мужчины делали шаг вперёд:

Соловей в ветвях поёт
Для подруги песню,
Твоё сердце, словно лёд,
Только лёд тот треснет.

Алсим не сводил глаз с матери. Стоя к нему спиной на противоположной стороне большого круга, она плавно поводила плечами, напевая вместе с другими женщинами ответ Син:

Ты пришёл меня смутить
Своей страстной речью,
Моё сердце захватить
Хочешь в плен навечно.

Мужчины отступали назад:

Пусть в твоём кувшине мёд,
Поцелуй мой слаще,
Твоё сердце, словно лёд,
Но ненастоящий.

Внезапно кувшинчик выпал из маминой руки, Синголь вцепилась в плечи валившегося на неё Симхорина. Из спины наставника торчало копьё!

Тёплый вечерний воздух огласили вопли. Со стороны леса летели копья. Мужчины и юноши народа Симха, составлявшие внешний круг, падали, словно сухие деревья. Из леса, визжа, выскакивали вымазанные глиной уроды, добивали дубинами раненых и хватали симхаэток. Всё происходило настолько быстро, что Алсим не сразу успел опомниться. Застыв в оцепенении, он видел, как дикарь с силой опустил дубину на голову упавшего мужа Симоти, вырвал из её рук младенца, расплющил крошечный затылок о землю… Внутри Алсима всё сжалось! Раскалившаяся ярость выплеснулась, окутав юношу белым свечением. Алсим поднял Камень Гнева:

– Умрите все, мрази!

* * *

Эта вылазка за женщинами симхаэтов окончилась столь же плачевно, как и нашествие Такраба полтора десятка лет назад. А ведь всё начиналось именно так, как было обещано, когда к лесным людям явился слуга чёрного бога и сказал, что Хунгар их простил. Прежний вождь Акхак обещал вернуть Хунгару амулет, украденный мальчишкой, объяснил слуга чёрного бога. Но Такраб, ставший вождём после Акхака, забыл обещание брата, поэтому нападение на симхаэтов, затеянное Такрабом, принесло не добычу, а громадные потери. Но Хунгар больше не гневается на лесных людей. Если они хотят получить богатую добычу, слуга чёрного бога готов им помочь. За годы покоя симхаэты утратили бдительность, ничего не стоит убрать их дозоры. Скоро все соберутся на празднике инициации, лучшего времени для нападения не придумать. Он укажет самый удобный момент, когда можно будет легко перебить мужчин и захватить женщин…

Слуга чёрного бога не солгал, всё шло на редкость удачно. Пока не появился мальчишка-колдун! Старики, помнившие войну Такраба, толковали, что тогда у симхаэтов был такой. Но о нём все давно забыли, а зря, ибо мальчишка явился снова. Неуязвимый для оружия, он вертелся, как ослепляющий светом смерч, умертвляя всех, до кого мог дотянуться своим страшным взглядом. Он заставлял лесных людей убивать друг друга собственными копьями, дубинами и руками; на них валились деревья, под ногами разверзалась земля. Жуть творилась такая, что, побросав добычу, лесные люди поспешили убраться восвояси.

* * *

Как долго это продолжалось, Алсим не знал. Когда ярость, подобно раскалённой белой змейке, свернулась где-то внутри, юноша перевёл дыхание и спрятал талисман под тунику. Из-за обгорающей на солнце кожи мама всегда шила ему туники с закрытым воротом и длинным рукавом. Мама…

Алсим быстро взглянул туда, где лежал наставник. Наверное, Синголь, выбираясь, сумела откинуть набок его тело. Но почему её нигде не видно? Алсим бросился к Симхорину, а добежав, не сдержал крика: из горла наставника торчала рукоять! Юноша вырвал нож, узнал лезвие, отнявшее жизнь Опекуна, и застонал. Апанхур всадил нож в горло Симхорина не для того, чтобы убить уже мёртвого! «То же самое будет с твоей матерью», – читалось в «послании», оставленном специально для Алсима.

Его позвали. Их род за один вечер сократился на пятнадцать человек. Они потеряли десять мужчин, троих детей, включая семимесячного малыша, и двух женщин. Сердце Симоти не выдержало одновременной утраты мужа и ребёнка, а Синголь бесследно исчезла. Алсим разрывался между желанием немедленно броситься на поиски матери и долгом перед своим родом, в котором остались одни старики и женщины, и некому было копать столько могил. «Народ Симха принимает твою клятву, сын Синголь», – напомнил ему голос Симхорина, и юноша с тяжёлым сердцем взялся за лопату и заступ.

* * *