Игра Первых

Вне зависимости от причины, по которой Таис теперь не открывала, это значило лишь одно: в квартире-ловушке Ермунганда пока нет. Оставалось дождаться, когда появится либо враг, либо «гетера».

Девушка, подбежавшая к подъезду, с которого Лёшка не спускал глаз, была на полголовы ниже Таис и вдвое толще. Торопливо набрав комбинацию цифр, толстушка исчезла за дверью. Лёшка последовал за ней. Интересно, кому из близняшек срочно понадобилась Таис? И зачем?

Лифт, остановившись на восьмом этаже, постоял минут пять, снова двинулся вниз и выпустил всхлипывающую девушку. Сделав два шага, она ткнулась низко опущенной головой в Лёшкину куртку и испуганно вскрикнула.

– Лена, что-то случилось?

Временная соседка по парте вскинула на него глаза и аж отпрыгнула.

– Не бойся, это действительно я. Вот, смотри! – Лёшка расстегнул куртку и продемонстрировал джемпер Гагика как неоспоримое доказательство того, что он не оборотень.

– Лёша? – трясущимися губами прошептала Лена. – Что ты здесь делаешь?

– Хочу, как и ты, пообщаться с Таис. Почему ты плачешь?

– Соня… пропала.

– То есть как пропала?!

Лена коротко рассказала. Сёстры помогли Таис убраться в квартире после вчерашнего разгрома. Затем «гетера» пригласила их пообедать. Отправились в ресторан, поели. Перед тем как уходить, Лена заскочила в туалет.

– Когда я вернулась, их не было! Ни Сони, ни Таис! На вызовы ни одна не отвечает. Я примчалась сюда, Таис не открывает. Я уверена, что Соню похитили…

Лена зашмыгала носом. Лёшка достал из кармана отсыревший платок и протянул ей:

– Держи и успокойся. Скорее всего, вы просто случайно разминулись.

– Нет! Я спросила официанта, куда подевались мои спутницы. Он сказал: «Вы вышли все вместе. Втроём». Понимаешь?! Из ресторана вышли Соня, Таис и тот, кто вчера прикидывался тобой, а сегодня мной!

Лёшка вздрогнул. Затем, уставившись на свой мизинец, обмотанный золотистым волоском, пробормотал:

– Зачем, имея такой козырь на руках, похищать Соню?

– Не понимаю, о чём ты, – снова всхлипнула толстушка.

– Я тоже ничего не понимаю…

У Лены в сумочке зазвучал сигнал вызова. Быстро глянув на номер, девушка попятилась.

– Лен, ну, чего ты опять?! Кто звонит-то?

– Т-т-т-ы…

* * *

Лена нерешительно переминалась с ноги на ногу. Являться в гости к незнакомым людям было не в правилах их семьи. Но одноклассник крепко сжимал её руку, не давая возможности удрать. Когда же хозяин открыл дверь, у Лены глаза полезли на лоб. Коротышка! Ой! Двое! Одинаковые! Прямо как они с Соней!

– Куда она могла исчезнуть, Ю? – не тратя времени на приветствия, спросил Лёшка.

– Понятия не имею, – пожал плечами человечек со странным именем. – Факт в том, что, когда в мою спальню ворвался Ермунганд, девочки там не было. Эта неприятная неожиданность его огорчила, и он учинил небольшой погром, коему ты являлся свидетелем. Думаю, ей помогли скрыться. Не спрашивай, кто и как, – не знаю. Я убеждён в одном: оказаться в лапах Ермунганда – худший вариант из возможных. Любое другое развитие событий лучше. Поэтому, Лёх, порадуйся хотя бы чуть-чуть.

– Возможно, ты прав. Но радоваться, пока не отыщу её, не смогу.

– Вы говорите об Але, да? – догадалась Лена. – Она тоже пропала?

Коротышки встревоженно переглянулись.

– Мне не нравится слово «тоже». Кто ещё?

– Ленина сестра, – Лёшка указал на свою спутницу, – Соня. Обе вчера были с нами на дне рождения.

* * *

Мадам Добрэн настояла, чтобы мокрая одежда ребят отправилась в сушку. Лене выдала свой халат, а Лёшке, оставшемуся опять в одних трусах, пришлось довольствоваться пледом. Ю отварил традиционные пельмени, Йа приготовил чай с мёдом, лимоном и мятой. Завернувшись в плед, из которого торчали голые ноги, Лёшка уселся на ковёр возле журнального столика. С тарелкой пельменей на коленях он напоминал беженца в лагере миротворцев. Француженка и Лена расположились в креслах, а Несруки устроились на кожаном диване.

Поначалу Лена чувствовала себя ужасно скованно. Чужой дом, чужой халат, совершенно незнакомые люди. Однако окружающие были внимательны и заботливы. С высушенными волосами, утопая в мягком низком кресле, с чашкой душистого сладкого чая, девушка расслабилась. И только мысль о Соне не давала окончательно сомлеть от тепла и уюта.

Когда Лёшка управился с пельменями и поставил тарелку на журнальный столик, мадам Добрэн заговорила: