Игра по правилам

Келли задержала дыхание, прислушиваясь. Ни вздоха, ни шепота, поверяющего детские секреты или взрослые мечты. В этом доме больше не слышен смех. Келли успела забыть, как он звучит, пока здесь не появился Мэтт. А сейчас в доме отчетливо слышна пустота.

Келли плакала на огромной кровати с пологом на четырех столбиках. В углах ее спальни жили только тени. Так ли уж не права Мисси? Разве не бесплодно стремление избежать новой боли и потерь? Неужели для нее захлопнулась дверь обратно в мир? Келли не могла отрицать того факта, что ее жизнь стала суровой. Наверное, она слишком во многом ограничивает себя. Она подумала, что в ту ночь вместе с Майклом умерла и какая-то часть ее самой.

Последний раз она смеялась давным-давно. В тот день, гуляя в парке, она встретила двух мужчин, пытавшихся казаться выше в ботинках на каблуках. Они были так надоедливы, что даже сейчас, вспоминая об этом, Келли улыбнулась. Сколько противоречивых эмоций вызвала в ней та случайная встреча! Мэтт на голову выше тех двоих. И он безошибочно знает, какую струну в ее душе задеть.

Она жаждала вырваться из пустоты и одиночества своего дома. Сюда должен вернуться смех. Жизнь Келли стала слишком тихой и слишком пустой - как комнаты вокруг нее.

По лицу Келли бежали и бежали слезы. Слезы от несбывшихся надежд и холодной, одинокой постели. Она не могла больше оставаться одна.

...И вдруг Келли услышала какую-то музыку. Она подумала, что ей это снится, потому что хотела досмотреть свой сон до конца. Ей снилось, будто она летит над скалами и ветер раздувает ее волосы. Она хотела полюбоваться закатом, но солнце садилось слишком быстро. Поодаль от нее летела Мисси, высушивая лак на ногтях в струе воздуха и высказывая пожелания по изменению ландшафта. К такому сну подходила бы мелодия в стиле "кантри". Однако до ушей Келли доносилось что-то, напоминающее мадригал.

Она растерянно заморгала, и глаза ее встретили ласковый свет нового утра. Занавески на окнах по-прежнему колыхались, приветствуя живительный ветер. Щебетали птицы, а где-то вдалеке гудели машины.

Музыка поднималась с лужайки под ее окнами. Несколько секунд Келли лежала, пытаясь сделать прыжок в действительность с ускорением до скорости света. И это ей удалось, ведь она работала в больнице и имела большую практику борьбы со сном.

Келли напряглась и села в постели, проспав всего три часа. Но музыка не исчезла - под ее окном приятный баритон негромко напевал, перебирая струны лютни. Она прислушалась: действительно лютня. Инструмент, который естественнее выглядит на сцене, в спектакле о средневековье, чем среди коттеджей современного города.

Что там происходит?

Келли выпрыгнула из постели и подбежала к окну, не представляя, что ее ждет внизу. А когда увидела, ноги у нее подкосились. Если бы не кресло с гнутой спинкой, придвинутое к окну, она непременно села бы на пол. Келли тяжело опустилась в кресло, вперив в окно взор и вцепившись в подоконник словно хотела удержать опрокидывающийся мир.

Прямо под окнами лениво жевала ее цветы белоснежная лошадь, украшенная плюмажем и покрытая небесно-голубой попоной - как на рыцарском турнире. На ней самодовольно восседал сам певец в блестящей кольчуге, ботфортах и голубой шляпе с длинным пером, обвивавшимся вокруг нее и спускавшимся на спину. Всадник бренчал на лютне, начиная новую серенаду. И Келли наконец обрела дар речи.

- Ради Бога, Мэтт, что вы тут делаете? Он опустил лютню и снял шляпу, фигурно взмахнув ею.

- О, миледи проснулась!

- Бросьте, Мэтт, это вам не дворец короля Артура! Что вы тут делаете?

Он улыбнулся ей, держа шляпу в отставленной руке.

- Я полагал, что, увидев меня в таком одеянии под своими окнами, вы поймете все без слов. У ваших ног Белый рыцарь! Хотите песню?

- Нет.

На мгновение он замолчал, размышляя. Проезжавший мимо автомобиль затормозил, развернулся и остановился посередине улицы.

- Разве вам не нравится? Какой наряд вы бы предпочли? Из каких времен? Я могу вернуться при галстуке, в сопровождении оркестра Пола Витмана и исполнить шлягер "Вы прекрасней всех".

- Я бы предпочла еще поспать! Слишком рано. Келли услышала хлопанье дверей и догадалась, что они с Мэттом разбудили соседей. Из машины вышла дама и, стоя на тротуаре, с любопытством взирала на них. Мэтт никак не отреагировал на даму. Келли увидела на его лице многозначительную ухмылку Чеширского Кота, и это еще больше раздражило ее.

- Поднимайтесь в дом, поговорим, - нашлась она.

Он покачал головой.

- Ни за что, пока вы не согласитесь выйти со мною в свет.

Он явно испытывал ее терпение.

- Мэтт, ну пожалуйста! Моя лужайка не пастбище!

- Либо вы говорите ему "да", либо вхожу я! - крикнула дама у машины.

Келли совершенно растерялась. Что случилось с ее удобно организованной жизнью? С ее безопасностью и тихим соседством, где стабильность была необходима как категория жизни? Келли посмотрела вниз на гарцевавшего Мэтта и на лошадь - не менее довольную происходящим, чем ее хозяин. На соседей, глазеющих из кустов, обрамляющих ближние лужайки. На даму, блокировавшую движение ради бесплатного спектакля.