Игра престолов

— Оша, факел, — приказал он, закусывая губу от боли, и она подобрала факел, не дав огню погаснуть. На каменных ногах его дяди остались следы сажи. — Эта… эта тварь… — продолжил Лювин, — кажется, должна сидеть на цепи.

Рикон погладил влажную от крови морду своего лютоволка.

— Я отпустил его. Он не любит цепей, — и облизнул пальцы.

— Рикон, — сказал Бран. — Хочешь пойти со мной?

— Нет. Мне нравится здесь.

— Здесь темно и холодно.

— Я не боюсь. Я хочу дождаться отца.

— Ты можешь подождать вместе со мной, — сказал Бран. — Будем ждать вместе… ты и я, и наши волки. — Оба волка зализывали раны и явно нуждались в осмотре.

— Бран, — твердо сказал мейстер. — Я знаю, что ты хочешь добра, но Лохматый слишком одичал, чтобы оставить его. Я стал третьим, кого он покусал. Если он будет бегать по замку, то рано или поздно кого-нибудь убьет. Истина сурова, этого волка надо посадить на цепь или… — Он умолк.

«…или убить», договорил в уме Бран и ответил.

— Он создан не для цепей. Мы будем ждать у тебя в башне, все вместе.

— Это невозможно, — сказал мейстер Лювин. Оша ухмыльнулась:

— Насколько я помню, мальчишка здесь лорд. — Она вернула Лювину факел и вновь подхватила Брана на руки. — Отправляемся в башню мейстера.

— Ты идешь, Рикон?

Брат кивнул.

— Если Лохматик пойдет, — сказал он, обегая Ошу и Брана; мейстеру Лювину, опасливо поглядывавшему на волков, оставалось только последовать за ними. В обители мейстера Лювина было настолько тесно, что Бран не понимал, как здесь можно что-нибудь найти. На столах и стульях росли кривые башни из книг, ряды закупоренных кувшинов выстроились на полках. Повсюду на мебели посреди лужиц застывшего воска торчали огарки свечей, бронзовая труба с миришскими линзами восседала на треножнике возле двери на террасу, звездные карты свисали со стен, теневые карты лежали между тростинок и бумаг, перьев и бутылочек с чернилами, и на всем оставили свои пятна вороны, устроившиеся среди балок. Под их хриплую перебранку Оша омыла, обработала и перевязала рану мейстера, выполняя отрывистые наставления Лювина.

— Это безрассудство, — говорил седой человечек, пока она промакивала волчьи укусы едкой жидкостью. — Конечно, странно, что вам обоим, мальчики, приснился один и тот же сон, но, если задуматься, это вполне естественно. Вам не хватает лорда-отца, и вы знаете, что он в плену. Страх может воспалить человеческий разум и вселить в него странные мысли. Рикон слишком мал, чтобы понимать…

— Мне уже четыре, — сказал Рикон, разглядывая сквозь трубу с линзами фигуры горгулий из Первой Твердыни. Лютоволки держались в противоположных концах большой комнаты; когда они зализали раны, им бросили по кости.

— Слишком мал, и… седьмое пекло, как жжет, не надо больше! Слишком мал, как я сказал, но ты, Бран, уже достаточно большой, чтобы знать, что сны — это всего только сны.

— Бывает так, а бывает иначе. — Оша плеснула бледно-красным огненным молочком в длинную рану. Мейстер охнул. — Дети Леса могли бы кое-что рассказать тебе о снах.

Слезы текли по лицу мейстера, но он решительно качнул головой.

— Дети Леса… сами существуют только во снах. Их нет, они умерли. Хватит, довольно! Теперь повязку. Сперва тампон, потом обмотай и натяни посильнее. Чтобы не шла кровь.

— Старая Нэн говорит, что Дети Леса знали песни деревьев, умели летать как птицы и плавать как рыбы, они даже знали язык животных, — сказал Бран. — А музыка у них была настолько прекрасной, что, услышав ее, люди плакали от этих звуков.

— И всего этого они добивались волшебством, — сказал рассеянно мейстер Лювин. — Жаль, что их нет рядом. Во-первых, исцелили бы тогда мою руку и объяснили бы Лохматому, что кусать своих нельзя. — Он искоса, с раздражением поглядел на черного волка. — Учись, Бран. Человек, который полагается на заклинания, фехтует стеклянным мечом. Как делали Дети Леса. Давай-ка я вам кое-что покажу.

Он резким движением встал, направился на другую сторону комнаты и вернулся с зеленым горшочком в здоровой руке.

— Видите, — сказал он, откупорив сосуд и высыпав из него горсточку блестящих черных наконечников для стрел. Бран взял один из них.

— Они сделаны из стекла.

Любопытный Рикон подобрался поближе и поглядел на стол.

— Драконье стекло, — назвала Оша камень, садясь возле Лювина с бинтами в руке.

— Обсидиан, — поправил ее мейстер Лювин, протягивая раненую руку. — Выкованный в кузне богов, глубоко под землей. С помощью таких стрел Дети Леса охотились тысячи лет назад. Они не знали металла; кольчугами им служили длинные рубахи из листвы, обувью — кора деревьев… получалось, что они просто растворялись в лесу. А вместо мечей у них были клинки из обсидиана.

— Они до сих пор носят их. — Оша опустила мягкие тампоны на рану и перевязала предплечье мейстера длинными льняными полосками.

Бран поднес к глазам наконечник стрелы. Скользкое черное стекло блестело. Он решил, что наконечник прекрасен.

— А можно я возьму один?

— Как хочешь, — качнул головой мейстер.

— И мне нужен один, — сказал Рикон. — Нет, четыре, мне ведь четыре года.

Мейстер заставил его отсчитать.