Читаем «Игра престолов» и психология: Душа темна и полна ужасов полностью

В юнгианской психологии свет не может существовать без тьмы, равно как наслаждение не может существовать без боли[347]. Аналогичным образом добрые матери могут быть лучше поняты в сравнении со злыми матерями. Во многих отношениях Серсея Ланнистер воплощает все качества злой, ужасной матери. Юнг описывает негативные стороны Великой Матери как означающие «нечто тайное, загадочное, темное: бездну, мир мертвых»[348]. Она поглощает, искушает и отравляет все живое, с чем сталкивается, она вселяет ужас и «неизбежна, как судьба»[349]. Для психолога Эриха Нойманна ужасная мать – «голодная земля, которая пожирает своих детей и питается их трупами»[350]. Злое начало Серсеи проявляется в ней еще в детстве, задолго до того, как она становится матерью. Тирион вспоминает, как в девять лет Серсея приказала жестоко избить девушку-служанку за кражу ожерелья – безжалостный поступок, который закладывает почву для дальнейшего зла.

Кровосмесительная связь с братом – еще один аспект ужасной матери, воплощенный в Серсее. Ее отношения с Джейме погружены во тьму: чудовищная тайна не должна раскрыться, и она не может рисковать. Да, это Джейме выкидывает Брана из окна, но он делает это по настоянию Серсеи[351]. Ужасная мать обладает столь сильной властью, что тех, кто сталкивается с ней, ждут лишь смерть, увечья и болезни[352] – ее разрушительная мощь превосходит все и всех. Когда волчица Арьи защищает девочку от Джоффри, Серсея требует смерти зверя. А когда его не могут найти, Серсея велит убить ни в чем не повинную волчицу Сансы. Ей безразлично, какой лютоволк в действительности укусил ее сына[353], ее подлинная цель – уничтожение и смерть. Чтобы навредить своему брату Тириону, Серсея устраивает похищение его любовницы Шаи, которую жестоко избивают[354].

Для ужасной матери любовь означает слабость. Серсея признает, что чувствует отвращение к любви, которую ей довелось испытать. Она предупреждает Сансу: «Чем больше людей ты любишь, тем ты слабее. Ты сделаешь ради них то, чего тебе явно не следует делать. Ты будешь совершать глупости ради их счастья, ради их безопасности. Не люби никого, кроме своих детей. В этом у матери все равно нет выбора»[355]. Для ужасной матери любовь не есть благословение; скорее, это помеха, стоящая на пути к абсолютной власти.

Единство противоположностей

Юнг пришел к выводу, что путь к психическому здоровью требует целостности, в которой ни один аспект своей личности не оставлен без внимания. Внутренний конфликт возникает, когда какие-то стороны архетипа игнорируются или подавляются. Решение, утверждает Юнг, заключается в объединении противоположностей. Чтобы достичь целостности, тьма должна принять свет, а свет – тьму. Каждая из женщин иногда проявляет проблески своей противоположности – того, что можно считать отрицаемым аспектом Великой Матери. Однако ни Дейнерис, ни Серсея в полной мере не демонстрируют «объединенную дуальность»[356], которую Юнг рассматривает как необходимое условие психического здоровья. Как в символе инь-ян, в каждой из женщин присутствует часть ее противоположности.

Серсея на краткий миг проявляет сострадание, свойственное любящей матери, когда посещает Кейтилин Старк, чтобы выразить соболезнования по поводу увечья Брана. Со слезами на глазах – возможно, от горя, а возможно, от раскаяния – она рассказывает историю смерти своего первенца[357]. Безусловная преданность и верность любящей матери видна в ее отношении к дочери, юной Мирцелле[358], особенно когда Серсея убита горем из-за ее предстоящего замужества. Несмотря на эти порывы, нежность Серсеи мимолетна. Она не может интегрировать аспекты хорошей матери в свою личность и, соответственно, неспособна обрести целостность.

Так же и в Дейнерис проступают признаки ужасной матери. Она способна быть мстительной и беспощадной – особенно к тем, кто нанес вред ее близким. За гибель Дрого и их нерожденного сына Дейнерис расплачивается со знахаркой, что использовала магию крови. Ее привязывают к погребальному костру кхала, и Дейнерис с угрюмым удовлетворением наблюдает, как та кричит, сгорая заживо[359]. Здесь воочию видны тьма и разрушительность, которые Юнг связывает с ипостасью ужасной матери. В отличие от Серсеи, Дейнерис готова понять и принять свою противоположность как часть себя. Принятие доброй матерью некоторых свойств ужасной матери – это именно то, что Юнг полагал непременной составляющей пути к психической целостности и объединенной дуальности.

<p>Песнь любви и смерти</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера
Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

«Кристофер Нолан: фильмы, загадки и чудеса культового режиссера» – это исследование феномена Кристофера Нолана, самого загадочного и коммерчески успешного режиссера современности, созданное при его участии. Опираясь на интервью, взятые за три года бесед, Том Шон, известный американский кинокритик и профессор Нью-Йоркского университета, приоткрывает завесу тайны, окутавшей жизнь и творчество Нолана, который «долгое время совершенствовал искусство говорить о своих фильмах, при этом ничего не рассказывая о себе».В разговоре с Шоном, режиссер размышляет об эволюции своих кинокартин, а также говорит о музыке, архитектуре, художниках и писателях, повлиявших на его творческое видение и послужившими вдохновением для его работ. Откровения Нолана сопровождаются неизданными фотографиями, набросками сцен и раскадровками из личного архива режиссера. Том Шон органично вплетает диалог в повествование о днях, проведенных режиссером в школе-интернате в Англии, первых шагах в карьере и последовавшем за этим успехе. Эта книга – одновременно личный взгляд кинокритика на одного из самых известных творцов современного кинематографа и соавторское исследование творческого пути Кристофера Нолана.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Том Шон

Биографии и Мемуары / Кино / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины – персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России. Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы – три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в XX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960-х годов в Европе. Светлана Смагина – доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино