Игра. Реванш

Вздрогнув, Круглый перевёл взгляд на Пашу, сидящего рядом с ним с чуть отрешённой улыбкой, изредка, в редкие моменты душевного умиротворения, появляющейся на лице старшего Смолина. Парик с длинными волосами лишь почеркнул его тонкие черты лица, оттеняя громадные глаза в оправе загнутых кверху отцовских ресниц. Паша сидел в красном девчачьем платье, тёплых шерстяных колготках и замшевых ботиночках на нижней полке, вертя в руках куклу, и задумчиво смотрел перед собой. В этот момент он, не смотря на длинные волосы и коротенькое платье, Виталий в который раз отметил, как сильно маленький Паша похож на своего родителя.

–Бабуля, я кушать хочу! – сказал Паша, с робкой надеждой поднимая огромные отцовские глаза на Круглого.

–Полиночка, сколько же можно есть, ты же полчаса тому назад пообедала?!?! – рассмеялся Виталий, – Бабушка твоя тоже много ела и стала толстой и старой!

– Я девочка, и должна вырасти красивой!– выдал Смолин младший и Круглый, не удержавшись от смеха, по-мужски хмыкнул, тряся накладными буклями.

– Да, Полиночка, быть тебе артисткой! – он потрепал Пашку по плечу, отмечая про себя с какой недетской серьёзностью этот маленький пятилетний ребёнок включился в игру. Унаследовав от отца его блестящие актёрские данные, кои Смолин старший нередко применял на практике, Паша смог бы стать со временем медийным лицом, наделённым от рождения даром лицедейства.

– Ну, давай-ка я скипячу нам чайку, или заварю лапшу «Ролтонн»! – по-стариковски крякнув, Круглый, не выходя из образа ни на минуту, неуклюже поднялся, схватившись за спину.

– Проклятый радикулит, совсем замучил.. – посетовал он дребезжащим старческим голосом, веселя не только сынишку Алексея, но и самого себя. Паша заулыбался, отчего на его щеках заиграли трогательные ямочки.

«Лёха был не такой!» – подумал Круглов, листая в памяти старые фотографии Алексея в пятилетнем возрасте. С выцветшей фотокарточки на мир серьёзно и пристально взирали огромные чёрные глаза, а рот, приоткрывшийся в самоуверенной полуулыбке, того и гляди выстрелит в воздух очередной командой.

«Я игрок по жизни, мои ставки высоки: на кону не только моя жизнь, но и судьбы близких мне людей. Скинуть бланковые карты – моё первое правило. Даже при плохом раскладе нужно уметь рисковать. Завладеть инициативой, собрать сильнейшую комбинацию и взять банк, только тогда ты сможешь подчинить себе фортуну», – пришли на ум слова Смолина, сказанные дня через три после гибели Гарика. Круглов, нахмурившись, поправил парик, причинявший ему жуткие неудобства. Надо сказать, грим доставлял воистину зверские мучения: голова под нашлёпкой искусственных волос нещадно прела, гладко выбритое лицо жутко чесалось под толстенным слоем тонального крема, а губы, намалёванные помадой коммунистического колера, противно липли руг к другу. Кроме того в узкой юбке, стесняющей движения, он чувствовал себя спеленутым младенцем, а от хождения на каблуках ноги гудели от основания икры до коленной чашечки.

«Лёха, Лёха, где же ты так просчитался!!» – Круглый сжал руку в кулак, сдерживая порыв звездануть по равнодушному холодному стеклу. Ставки, сделанные Смолиным, оказались убийственно высокими: первой жертвой, попавшей в жернова адской машины, стал его брат Гарик, затем Вероника, лучший друг Виталий, и, в конце концов, он сам. Смолин оказался не просто потенциально опасен для окружающих, он, будто злой гений-кукловод, даже находясь за решёткой, продолжающий дёргать за ниточки послушных его воле марионеток. Круглов видел, как Алексей на свой лад перекраивает не только свою собственную судьбу, жизнь своего друга, но и единственного сына, вместе с посторонней женщиной, по роковому стечению обстоятельств попавшей в этот жёсткий замес, и это ввергало его в состояние ступора.

Взглянув на безмятежного Пашку, Круглову стало стыдно за своё малодушие. Алексей рисковал не только его жизнью, но и своей, когда бросился ему на выручку в тот злополучный день его ареста. Вот и теперь, находясь в закрытой тюрьме «Чёрной дельфин» Смолин приложил все усилия на то, чтобы вытащить его, Круглова, на свободу, а он сидит тут и как последний жалкий трус мандражирует, вместо того, чтобы сконцентрироваться на успехе затеянного предприятия.

Выглянув в окно, Виталий заметил, как поезд, замедлив ход, скрипнул колёсами и спустя несколько секунд, железнодорожное полотно сменилось наплывающим перроном.

– Станция «Брянск Орловский». Стоянка поезда пять минут, – объявили в динамиках остановку состава. Пашка с интересом прилип носом к окну, разглядывая вереницу бабусек, радушно встречающих поезд «хлебом-солью» и жареными пирожками. Состав, скрипнув длинным телом, с лязгом остановился. Вагон, распахнув дверь, исторг на улицу первую партию заядлых курильщиков. Виталий, которому отчаянно хотелось курить, чертыхнулся и опустил окно, полной грудью вдыхая свежий вечерний воздух.

– Бабушка, смотри! – Смолин младший указал пальцем на виднеющийся неподалёку ларёк. – Там сникерс!

– Сникерс, говоришь, – Круглов бросил быстрый взгляд в сторону ларька. – Ты хочешь сникерс, Полиночка?