Игра с джокером

— Незадолго до смерти Ленька сказал, что сделал на магнитофоне какую-то странную запись, насчет которой не мешало бы посоветоваться…

— С кем?

— С… с… со старым другом его отца, который работал в той же области. Я не помню фамилию, то ли Потавлев, то ли Поташев, что-то такое…

— И посоветовался?

— Вроде, да. Во всяком, случае, сказал мне, через несколько дней, что все в порядке. Но ещё через несколько дней меня перехватил на улице Гузкин — он периодически меня перехватывал и пытался заговорить, запугать… — она сделала порядочный глоток шампанского и поглядела на стакан с красным вином, словно прикидывая, не запить ли из него, для пущего эффекта.

— И что он сказал тогда?

— Тогда?.. Он сказал мне: «Если хочешь знать, твой дружок влип. Он сделал какую-то запись, которая опасна для очень крутых людей!» Я не удержалась и спросила: «Откуда ты знаешь?» — «Откуда надо! — ответил он. Так что подумай, не оторваться ли тебе от него поскорее!»

— А потом Ленька погиб.

— Да. Я не сомневалась, чьих рук это дело. Но ещё до того, как Гузкина арестовали и меня вызвали на первый допрос как свидетельницу по делу, ко мне явились двое. «Что ты хочешь за то, чтобы дать нужные показания?» спросили они. Я не поняла, в каком смысле «нужные», и они объяснили: показания, которые не будут «топить» Гузкина и позволят ему отделаться самым мягким приговором. Я сказала, что мне ничего не надо. Тогда один из них и говорит, ласковым таким прикидываясь: «Слушай, девочка, мы ведь добром просим, а могли бы и не просить! Меньше людей — меньше длинных языков!» Я и выпалила, с испугу: «Уж не вы ли те самые, кого Ленька на магнитофон записал?» Они переглянулись и говорят: «Возможно, и мы. Но все равно эта запись уже уничтожена. Однако хорошо, что ты о ней упомянула. Теперь мы знаем, что ты о ней знаешь… А о самом факте, что эта запись существовала, никто не должен знать ещё лет двадцать! Так что вот у нас лишний повод договариваться о взаимных услугах!» Я заплакала и говорю: «Я беременная». «Тем больше ты должна заботиться о своем здоровье, девочка, говорят они. — Давай так. Из этой халупы ты уедешь в хорошую квартиру в новом районе, вместе с теткой…» Я с теткой жила, понимаешь, родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать… «Заодно, — говорят, — и лишнего позора избежишь, зачем тебе надо, чтобы все соседи на тебя пальцами показывали, на слишком молодую мамашу? Правда, от ребенка тебе придется отказаться…» — «Почему?!» Я чуть не завопила. «Потому что, объясняют, — он теперь для бабушки, для матери этого Жилина, будет светом в окошке, и она возьмется его навещать, помогать тебе… А чем больше контактов между вами — тем больше вероятности, что ты проговоришься ей про магнитофон. А она наверняка этого дела так не оставит, шум поднимет, чтобы провели доследование… И придется убирать и тебя, и её, а ребенка оставлять сиротой. Тебе это надо?» Я стала клясться, что никогда никому не проговорюсь, но они мне твердо заявили: я должна отказаться от ребенка. Не обязательно отдавать его в детский дом, пусть его заберет Ленькина мать, растит и воспитывает. Так у них будет гарантия, что никаких контактов между нами не имеется. И слово в слово заставили меня заучить, какие я должна давать показания…

— И ты в итоге переселилась в эту квартиру?

— Да.

— С чего вдруг ты решила сунуться к Леньке и к тете Тане?

— Это было не вдруг. Я долго думала. Они ведь высказались в том смысле, что эта запись может быть опасна ещё лет двадцать. Вот я и подумала… Если Ленька оставил где-то копию… Он вполне мог… И если Ленька-младший её найдет… Ведь он тоже окажется в опасности! Поэтому я решила, что мне надо или забрать Леньку и увезти подальше, обменявшись в другой город, чтобы он оказался подальше от этого проклятого магнитофона и этой проклятой квартиры, где запись может быть спрятана в любом месте, или каким-то образом предупредить их о магнитофоне, чтобы они не совершили случайно лишних движений…

— Предупредить — за деньги?

— Я ж сказала, мне было тогда очень туго. Но я не имела в виду… Словом, вполне естественно, что они восприняли меня как шантажистку и стали от меня бегать.

— А потом появилась эта женщина.

— Да. Сперва я решила, что те двое послали её убить меня, за нарушение условий.

— Но потом поняла, что она не имеет с ними ничего общего и действует самостоятельно?

— Да, поняла. Но все равно ей ничего не рассказала. Я не дура, чтобы голову в петлю совать!

— Ты когда-нибудь раньше видела эту женщину?

— По-моему, нет. Хотя временами мне начинало мерещиться, что когда-то мы, возможно, встречались. Впрочем, чего не примерещится, когда выпьешь!

— Ты можешь её описать? — спросил Андрей.

Лиана удивленно поглядела на него.

— Ты ж сам знаешь, кто она!

— Хочу убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке.

— Очень красивая блондинка, — сказала Лиана.

Андрей кивнул.

— Да, все правильно.

— Это все, что ты хотел узнать?

— Наверно, — Андрей поднялся. — Я ведь сам толком не знал, что хотел узнать.