Игра с огнем

Его ответный голодный взгляд лучше всяких слов показал, что он вовсе так не считает. Несколько секунд он пытался бороться с притяжением, возникшим между нами, затем выругался и прильнул к моим губам. Целовал жадно, грубо, почти больно. Я задыхалась и одновременно ликовала, цепляясь за его плечи. Мне было плевать, что в любой момент может явиться Артур. Я даже хотела этого. Наконец, покончить с этим фарсом. Сжечь все мосты за спиной. Все, что разделяет меня с Демьяном.

Он сам отпустил меня и прислонил лоб к моему лбу.

– Послушай, я боюсь того, что чувствую к тебе. Мне нельзя настолько терять голову. Ты многого не знаешь обо мне. И не нужно, чтобы узнала. Тем, кого люблю, я причиняю боль.

Люблю? Он сказал именно это? Мне не послышалось? Может ли такое быть, что буквально после нескольких дней знакомства он… Хуже всего, что я испытывала то же самое. Это казалось наваждением, одержимостью. Я даже не предполагала, что со мной – расчетливой беспринципной стервой – может произойти такое. И тем не менее я уже жить не могла без этого чувства. Без этого мужчины. Я могла бы убить за него, за возможность остаться рядом с ним. Или я принимаю желаемое за действительное и он имел в виду лишь такой оборот речи.

Демьян отпустил меня и вернулся к мольберту, оставив совершенно раздавленной. Я пыталась разобраться в своих мыслях, но они упорно разбегались, словно стадо баранов. Что он имел в виду под болью? Моральную или физическую? В любом случае, плевать. Я готова вытерпеть любую боль лишь бы быть с ним рядом.

Я даже не заметила, как в мастерскую вернулся Артур. Только когда его рука обвила мои плечи, вздрогнула.

– Что с тобой? – тут же услышала встревоженный голос.

– Все нормально. Соринка в глаз попала.

Артур бросил бешеный взгляд на художника, с безошибочным чутьем влюбленного разгадав, откуда ветер дует. Я напряглась, готовая тут же остановить его, вздумай он решиться на какую-нибудь глупость. Но, к счастью, Артур взял себя в руки. Все-таки кишка тонка у него оказалась тягаться с Демьяном. Чувствовалось в нем нечто глубинно-опасное, звериное. Видимо, Артур тоже это ощутил.

Эту ночь я провела без сна. Ворочалась с боку на бок, пыталась разобраться в себе и своих желаниях. Готова ли я отказаться от всего ради того, чтобы быть с любимым человеком? Раньше я, не задумываясь, ответила бы: «Нет, одной любовью сыт не будешь. Любовь для дурачков». Сейчас понимала, что кто-то на небесах решил наказать меня за самонадеянность. Да, я была готова бросить все и бежать к Демьяну. Вот только ему это не нужно. Он ясно дал понять, что не примет меня. Даже несмотря на то, что чувствует то же, что и я. Хватит ли моей любви, чтобы заставить его передумать? Хватит ли у меня решимости, чтобы дойти до крайности – унижаться, просить? Все же в глубине души оставались еще крупицы гордости. Я слабодушно дала себе еще время на принятие решения. Завтра после третьего и последнего сеанса пойму все сама. Если понадобится, скажу об этом Демьяну при Артуре. И плевать, что будет дальше.

Демьян словно предчувствовал то, что я собираюсь сделать… Он отменил сеанс. Артур с довольным видом объявил мне об этом за завтраком.

– Он сказал, что у него дела неотложные. Обещал по памяти доработать портрет. Как раз будет готов к свадьбе. Всего два дня, милая. Я уже жду – не дождусь этого.

Я с трудом сохранила на лице невозмутимость, хотя все внутри кричало от бессилия. Ну почему? Почему он не дал мне шанса? Нам обоим?

Глава 12

В день перед свадьбой, как и обещал, Елецкий прислал портрет. Он был завернут в подарочную упаковку, издевательски перевязан ленточкой. Я тупо смотрела на картину, прислоненную к стене моей спальни, и не могла решиться распаковать. Артур, принесший подарок, с недоумением смотрел на меня. Видимо, не такой реакции ожидал. Понимая, что если и дальше буду вести себя, как идиотка, придется объяснять свое поведение, я все-таки встала с кровати.

Осторожно, будто боясь обжечься, стала развязывать ленту и разрывать упаковочную бумагу. На свет миллиметр за миллиметром показывалось творение моего любимого художника. В ярких фиолетово-лиловых красках, насыщенное невысказанной болью. Когда вся картина обнажилась передо мной, я застыла. До боли закусила губу, чувствуя, как толчками внутри поднимается целая тонна эмоций.

Сколько же в ней жизни! В этой женщине на портрете. Она прекрасна. Такой я бы желала видеть себя всегда. Огромные зеленые глаза полны страсти и сумасшедшей жажды жизни. Роскошные черные волосы клубятся вокруг матово-бледного лица, словно змеи. От этой женщины одновременно исходят угроза и безумное притяжение. Пухлые губы слегка приоткрыты и словно молят о поцелуе. У меня заныло внизу живота, когда я осознала, что именно такой запомнил меня Демьян. Такой он видел меня.

Словно из тумана до меня донесся прерывистый голос Артура:

– Он и правда мастер! Я понимаю, почему ты хотела, чтобы именно он рисовал твой портрет. Ты тут просто волшебная!