Игра с огнем

Чмокнув его в щеку, Яна пообещала вернуться не позже семи и направилась к дому учительницы. Та жила не так далеко от них, если сократить дорогу через городской парк. Осенью не слишком ухоженные дорожки размывало дождями, и пройти по ним можно было только в резиновых сапогах, но в этом году погода стояла довольно сухая, поэтому Яна решилась свернуть в парк. Летом здесь обычно было шумно, гуляли с колясками мамочки, шуршали на газоне детишки постарше. Старухи, которые жили в квартирах и не имели огорода, группами сидели на лавках, обсуждая последние новости. Молодежь Яниного возраста здесь собиралась редко, предпочитая парку опушку леса за домом лесника. Тот хотя бы скрывал их от многочисленных любителей поучать. Зато те, кому было уже около двадцати и кто научился не обращать внимания на ворчливых старух, обычно занимали дальнюю лавочку и весело галдели.

Однако сейчас в парке было тихо. Малышей увели на дневной сон, старухи смотрели сериалы дома, а молодежь либо работала, либо училась. До четырех оставалось прилично времени, поэтому Яна шла неторопливо, с удивлением разглядывая мелкие белые цветы на некоторых деревьях. Она еще вчера заметила распустившуюся сирень в их дворе. Оказывается, аномалия коснулась и других растений. А вот поди ж ты, и вдоль пруда распустились маргаритки. Как будто на улице май, а не октябрь! Но при этом ни на одной ветке она не заметила даже самого захудалого воробья, щебет которых всегда наполнял парк. Яна слышала по телевизору о странной эпидемии среди ворон, но не думала, что та задела и других пернатых. Она никогда не была сильна в биологии, поэтому не знала, могут ли одни виды птиц передавать смертельные болезни другим.

Однажды на уроке географии Колченогая рассказывала, что климат Лесного разительно отличается от близлежащих городов и деревень, поскольку на него влияет лес вокруг и близость болота, но подобных аномалий Яна не могла припомнить, хотя жила здесь уже пять лет.

Быстро миновав парк, Яна добралась до нужной улицы. По обе стороны возвышались невысокие деревянные дома в несколько этажей, смотрящие друг на друга узкими окнами. Кое-где старые рамы уже были заменены на современные, пластиковые, но в большинстве своем оставались деревянными. Здесь жили те горожане, кто не хотел сажать огород и ухаживать за постоянно требующим ремонта домом. А еще в этих домах имелись централизованный водопровод и канализация, что было неоспоримым преимуществом. В их доме отец наладил это сразу после приезда Яны, бегать на улицу и умываться в тазу ей пришлось буквально несколько месяцев, но большинство частных домов такими удобствами не обладали. Проводить центральное водоснабжение по всем улицам было слишком дорого. Город по сути своей все еще оставался сильно разросшейся деревней. Большой затерянной среди лесов и болот деревней.

Елизавета Николаевна жила на втором этаже трехэтажного дома, и Яна, взбираясь по старой скрипучей лестнице, с сожалением вспоминала парадную дома в Санкт-Петербурге, где жила первые десять лет своей жизни. Тот дом был новым, с чистой бетонной лестницей, железными перилами, лифтом и светлыми уютными стенами. Она давно привыкла к этому городку, но по цивилизации все равно отчаянно скучала.

Дверь Елизаветы Николаевны разительно отличалась от всех остальных дверей в этом доме. По крайней мере, на первом и втором этажах, хотя Яна подозревала, что на третьем тоже такой не было: массивная, железная, с двумя замками. Люди здесь обычно предпочитали ставить деревянные, в крайнем случае художественно обитые кожей молодого дерматина, как называет их папа. Звонка возле двери не было, поэтому Яна просто постучала, но Елизавета Николаевна услышала: стук по металлу вышел довольно громким.

— Заходите, Яна, — учительница распахнула дверь и приветливо улыбнулась.

Дома она выглядела не такой строгой, как в школе. Русые волосы не стягивались в тугой пучок, а свободными волнами лежали на плечах, и было видно, что они не просто русые, а с легкой рыжиной, которая не заметна при другой прическе. Узкой юбке и белой блузке дома Елизавета Николаевна предпочитала брючный костюм из какой-то мягкой ткани, а туфлям на тонкой шпильке — легкие не то кроссовки, не то кеды. В таких на улицу в Лесном не выйдешь даже летом, значит, тоже домашние. Со строгой учительницей ее сейчас роднил разве что аккуратный макияж на лице, но и он казался легче, чем был в школе: через него мелкими пятнами проступали на носу и щеках немногочисленные веснушки. Очки в черной оправе, довершающие учительский образ, Елизавета Николаевна дома тоже не носила.

Яна вошла в небольшую прихожую, которая разительно отличалась от тех, что она видела у одноклассников и подружек: здесь вдоль одной стены стоял шкаф-купе, куда Елизавета Николаевна и предложила ей повесить куртку. Большие стеклянные двери зрительно увеличивали пространство, и прихожая не казалась гробом, как в других подобных квартирах.

— Проходите в ванную, я все приготовила.