Игра с огнем

Марк послушно нажал красную кнопку на черном пупырчатом пульте. Взглянул на экран. И не сразу понял, что там происходит, почему эти люди с восковыми лицами лежат баз движения на заляпанной снегом земле… Двое в серой милицейской форме вынесли из деревенского дома еще и девочку лет десяти и положили рядом. Ее светлые волосы трепал ветер, а личико с неподвижно смотрящим куда-то ввысь тусклыми глазами было перемазано чем-то похожим на бурую глину. Маленький рот приоткрыт будто в беззвучном вскрике… Сквозь нараставший звон в голове Марк слушал бесстрастный комментарий о действиях некой кровавой банды, орудовавшей в Подмосковье… Марк вдруг осознал, что все эти люди мертвы и ребенок тоже.

К горлу подкатил кислый ком. Сквозь надвигающуюся тошноту он увидел коротко остриженного парня с тупым невыразительным лицом. Комментатор объяснил, что это – один из задержанных членов банды, которому грозит семь лет…

Марк защелкал всеми кнопками пульта, на экране появился черный искореженный автомобильный остов…

– Предприниматель Волков был взорван в своем автомобиле марки «Мерседес»…

На третьем канале клыкастая пупырчатая тварь, каковая и в кошмарном сне не привидится, а, случись – есть все шансы не проснуться, смачно чавкая, отгрызала голову бьющемуся в конвульсиях человеку… Все съеденное за день неудержимо рванулось наружу. Прижав ладонь к губам, Марк выскочил на улицу под удивленный возглас Егора. Навалившаяся слабость была столь невыносима, что Марк опустился прями на землю и, прислонившись спиной к ограде, кое-как перевел дыхание.

– Эй! Марк – еще раз позвал, высунувшийся из окна, Егор.

Он не ответил.

– Придурок какой-то, – пожал квадратными плечами охранник.

И усевшись поудобнее, положив ноги на табурет, с удовольствием воззрился в экран, отправив в рот добрые полпалки вареной колбасы, положенные на буханку белого хлеба.

Ночь, душная, как войлок, не принесла вожделенной прохлады. Улицы опустели. На скамейке автобусной остановки Марк заметил одинокую фигурку, оголенными нервами ощутив родственность неприкаянной души. В неясном свете фонаря на остывающем асфальте плясала тонкая длинная тень продолжения руки – сигареты. В силуэте – что-то неуловимо знакомое. Хрупкость узких плеч, небрежная встрепанность коротких волос… Анна? Что-то неожиданное екнуло внутри, будто хлопнула невидимая дверца.

«Что она делает здесь в такое время? Ждет автобуса, а ты что подумал? Беги прочь, или с тебя недостаточно знакомств у дороги?»

Заслышав шаги, девушка обернулась, помазала рукой. Ноги сами понесли его к раздолбанной скамейке.

– Ты тоже на автобус? – спросила девушка.

– Нет, я живу тут неподалеку.

– Повезло. В это время легче дождаться рассвета. Хочешь? – она протянула сигаретную пачку.

– Нет, спасибо. – Проговорил он, закашлявшись от сладковатого дыма.

– Аллергия?

– Наверно.

Девушка бросила на него недоуменный взгляд и, загасив сигарету, выбросила в придорожные кусты. Оттуда донеслось ворчание и смачный храп.

– Кто это? – вздрогнул Марк.

– Бомж, – передернула узкими плечиками девушка.

– Кто?

Она снова посмотрела очень внимательно, так что он выругал себя за дурацкие расспросы: помолчи – за умного сойдешь…

– Человек без определенного места жительства. Бездомный, короче.

– Живет там, где ему вздумается? Здорово.

– С одной стороны. А с другой – ни работы, ни денег, ни еды. Зимой многие из них замерзают.

– Да, – вздохнул Марк, – об этом я как-то не подумал.

– Я тоже раньше не думала. Просто не замечала. Да и сейчас бы не обратила внимания, если бы ты не спросил… – проговорила девушка, вглядываясь в темную ленту шоссе. – Почему-то задумываться начинаешь, только когда что-то происходит именно с тобой…

Мимо пронесся рейсовый автобус с зажженными фарами. Анна вскочила, замахала руками, но было поздно.

– Чтоб ты не доехал! – Девушка яростно пнула ногой скамейку. – Ну не сволочь? Что мне здесь всю ночь куковать?!

Из кустов донеслось недовольное бормотание.

– Да пошел ты… – с досадой бросила Анна, усаживаясь на прежнее место.

– Тебя, наверно, родители ждут, беспокоятся?

– Нет, – недовольно сказала девушка, взъерошив непокорные волосы, – обо мне давно никто не беспокоится, я живу одна. Просто это – свинство. Не успею приехать к себе, а уже на работу пора. И так каждый вечер. У, зараза… – последнее, по-видимому, адресовалось автобусу-фантому. – Похоже, пора подыскивать или другую квартиру, или другую работу.

– А где ты живешь? – спросил Марк просто для того, чтобы говорить о чем-то, потому что, когда иссякнут слова, ему придется уйти, а он понял вдруг, что не хочет остаться один в эту безумно-лунную ночь, не хочет оставлять Анну на пустынном шоссе под черным куполом неба, слишком тяжелого для хрупких девичьих плеч…

– Где ты живешь?

– То тут, то там, – она рассмеялась, неопределенно мазнув рукой в сторону дороги. – Ужасно скучно сидеть на одном месте.

Ее улыбка была бесхитростно заразительна, и мрачные мысли отступали прочь, растворяясь в мерцающем блеске эбеновых глаз.