Игра с огнем

– Мы собирались пожениться. И вдруг она сказала, что уходит. Мне говорили, что она встречалась с кем-то еще, но я не хотел верить. Но тогда спросил: «Почему? В чем дело? Другой мужчина?» Она складывала вещи в чемодан. Платья, белье одно за другим. Она была так равнодушна, словно мы никогда не были близки, не занимались любовью… Она вообще меня не видела, будто меня не существовало. Я крикнул: «Ответь мне! Ты должна ответить!» Она посмотрела так, словно только что меня заметила, пожала плечами и сказала так холодно, презрительно: «Не ори. Ничего я тебе не должна. Ты мне никто, понятно? Я жила у тебя – ты имел бесплатный секс. Мы в расчете» Меня затрясло. Я зачем-то спросил: «Ты любишь другого?» Она сказала таким тоном… Каким, иногда учителя в школе разговаривают с очень бестолковыми учениками: «Никого я не люблю. Хочешь правду? Изволь. Жизнь дается один раз, и я намерена прожить ее на всю катушку. Мне подвернулся отличный вариант: с квартирой в центре Москвы. Своя машина. Он в торговле работает…» Я вышел на кухню. Было так больно… Точно внутри все рвали на части железными крючьями. Ужасная боль… Так, что невозможно было дышать. Я зачем-то стал резать подвернувшийся под руку хлеб. На мелкие-мелкие кусочки. Они рассыпались под моими пальцами в прах. А она все продолжала говорить. Как радио. Без эмоций. Без души. И вдруг засмеялась… Сказала, чтобы я сильно не переживал, что иногда она будет меня навещать. Что я могу переключиться не ее младшую сестру, Шурку. Какая разница: одна сестра или другая? Той тоже нужна прописка… И все смеялась, смеялась… Меня вдруг замутило, повело в сторону. Я прижал к лицу ладони. Она со смехом сказала: «Глупый мальчик, ну куда тебе жениться? Тебе мамка нужна, а не жена. На платок, вытри сопли. И запомни: мужик не должен быть слабаком и слюнтяем. Жизнь – штука жестокая. Если не ты, то – тебя…» Тошнота и боль сделались невыносимыми. Я сказал: «Уходи. Уйди, пожалуйста…» Она снова рассмеялась и переспросила: «Уйти? А может, остаться? А что, если я передумаю и останусь?» Я повернулся. У нее были такие глаза… Прозрачные, зеленые… И холодные, как зимний рассвет. Я сказал: «Останься. Я люблю тебя. Я все для тебя сделаю.» «Всё-всё?» «Всё. Только скажи.» «Даже убьёшь?» Я молчал. Она усмехнулась и покачала головой: «Дурачок, я же пошутила. А у тебя уже и ручонки затряслись! Испугался… Ну, всё, мне пора. Пока.» В моей руке был зажат нож… О, Господи…

– Ты ее ударил?

– Да. Не помню, как. Я даже понял не сразу, что произошло. Она отступила назад. Глаза расширились, так изумленно… Сказала: «Марк, не надо» И вдруг ее лицо побелело, а из уголка рта потекла тоненькая красная струйка… Она стал падать. Я подхватил ее, услышав, как что-то ударилось об пол. Посмотрел вниз, потом на свои руки… На ее платье… Оно было светлым… И на нем расплывалось яркое алое пятно… Нож на полу… Я убил ее… Я не хотел…

Марк снова поглядел на свои руки так, точно на длинных белых пальцах все еще была чужая горячая кровь.

– Господи… – прошептал он, зарываясь лицом в край простыни. – Я ведь вызвал тогда «Скорую». Думал, ее еще можно будет спасти… Я хотел умереть сам. Но получилось наоборот… Как все в моей жизни…

Тонкие пальцы коснулись его волос. Под их неуверенными движениями боль постепенно сжималась до размеров горошины, откатываясь в темный дальний угол сознания.

– Почему ты еще здесь? – спросил он прерывисто, поднимая голову.

В ее печальных глазах мерцали всполохи ночи.

– Не знаю… Может, потому что я нужна тебе? – Анна робко провела кончиками пальцев по его щеке. – Впервые в жизни я по-настоящему нужна кому-то…

– Из тебя получился бы отличный доктор. – Он бережно накрыл ее ручку ладонью, силясь улыбнуться.

– Правда? Когда-то я хотела им стать…

– И что?

– Испугалась. Что не справлюсь. Мне кажется, врачом нужно родиться. Как учителем или писателем… Знаешь… – Она на мгновенье зажмурилась. – Я скажу тебе кое-что. То, что никому не рассказывала. Однажды мне тоже хотелось умереть…

– Из-за парня?

– Из-за предательства. Сейчас он мог бы быть моим мужем… Ты не знаешь, зачем они первыми нас убивают? Это же так больно…

– Девушка-цветок… Не выпуская ее руки, Марк легонько подул ей на длинные ресницы. – Ты вся из лепестков. Ну, улыбнись, пожалуйста. Я – ясновидящий и вижу, что впереди тебя ждет прекрасный принц… На белом «Мерседесе».

– Нет, только не на белом «Мерседесе», – страдальчески сморщилась Анна, и смущенная улыбка заставила заиграть крохотные ямочки на ее щечках. – А про свое будущее ты ничего не видишь?

– Нет, – он покачал головой. – Один черный туман.

Анна хотела что-то сказать, но растерянно замерла, оттого что в наступившей паузе послышался отчетливый шорох на потолке.

– Слышала? – Спросил Марк, и в синих глазах снова отразился страх.

– Я не верю в приведения, – с сомнением произнесла Анна. – Что там? Чердак или сразу крыша?

– Чердак.

– Это наверно, мыши, – съежилась девушка. – Мамочки… Я их боюсь!

«Бум!»