Игра с огнем

– Понятно, – перебил прислугу Антон Степанович, но та не вернулась к плите, а продолжала стоять у стола, нервно сминая край блузки, словно хотела что-то сказать.

– Что еще?

– Павлин ваш…

Антон Степанович поднял голову и уставился на Анну.

– Что с ним?

– Я зашла покормить утром, а он… мертвый.

Вилка выпала из пухлых пальцев мэра, звонко ударившись о край тарелки.

– Ветеринара вызвала?

Анна покачала головой.

– Вы же велели никому не говорить, что у вас павлин есть. Да и без надобности ему ветеринар уже.

Антон Степанович собирался разозлиться, но его перебил звонок телефона, оставшегося в портфеле в прихожей. Анна без лишних напоминаний рванула к выходу из кухни, чтобы полминуты спустя вернуться с портфелем. На экране кнопочного телефона – Антон Степанович так и не смог справиться с новомодными смартфонами, от которых так пищит его дочь – светилось имя Никиты Смолякова, его зама.

– Антон Степанович, у нас ЧП, – непочтительно пропустив приветствие, объявил тот.

Снова кольнуло сердце. Что ж этому проклятому городу не живется-то спокойно? Сведет он его в могилу, того и гляди сведет.

– Что еще? – севшим голосом спросил Антон Степанович, мгновенно забывая и про пропавшую жену, и про счета, которые надо бы поверить, а даже про любимца павлина.

– Лес горит, – объявил Смоляков.

– Где?

– Где-то в районе Клюквенной заводи, точно пока неясно. Масштабы тоже непонятны. Связываемся с райцентром, пусть с вертолетов смотрят. Но с таким ветром огонь быстро разнесется, хлебнем еще горя.

Антон Степанович положил телефон на стол, даже не отключаясь, и с сожалением посмотрел на недоеденную яичницу. Нет, не дадут они ему покоя, никак не дадут!

* * *

Едва ли у человека, способного позвонить другому в половине восьмого утра в середине октября, когда за окном еще толком не рассвело, есть совесть. А уж если ее нет, то накрывать голову подушкой в надежде на то, что проклятый телефон замолчит и даст еще немного поспать, нет никакого смысла, поэтому Максим Васильев вытащил из-под одеяла руку, не глядя схватил с тумбочки мобильный телефон, поднес его к уху и что-то невнятно промычал.

– Я тебя разбудил? – послышался в трубке смутно знакомый голос.

Точнее, голос наверняка очень знакомый, но сонный мозг в отчаянной надежде по-быстрому отделаться от непрошенного абонента отказывался его идентифицировать.

«Нет, я уже успел облиться холодной водой, пробежать десять километров и испечь свежих булочек на завтрак», – мысленно проворчал Максим.

– Угу, – вслух ответил он.

– Ну извини! – безо всякого смущения радостно оповестил все еще не узнанный абонент. – Последние новости не слышал?

– Когда я сплю, я глух и нем.

– Лес горит! Говорят, возле Клюквенной заводи полыхает вовсю.

Максим нехотя стащил одеяло с головы и поморщился от дохнувшего ему в лицо прохладного воздуха: он опять не смог заставить себя встать ночью, чтобы подкинуть дров в печь, отчего та давно погасла, и дом совсем выстыл. Звонивший все еще продолжал болтать, рассказывая, где именно и как сильно горит лес, и Максим наконец узнал его: Дмитрий Стрельников – единственный человек в этом городе, кого он мог назвать своим другом и не покривить при этом душой. Несмотря на внешнюю клоунаду, Дима был до омерзения тактичным человеком и никогда бы не позволил себе разбудить другого в такую рань по несущественному поводу.

Пожар пока не казался Максиму таким поводом, тем более Клюквенная заводь находилась далеко от его дома, и едва ли ему в ближайшее время что-то угрожало. Тем не менее он встал и, завернувшись в одеяло, подошел к окну, поджимая пальцы ног, чтобы не ступать всей ступней на ледяной пол. Если в воздухе только пахло холодом, то на полу он ощущался во всей красе. Сотый раз за семь лет в этом доме Максим подумал, что надо бы купить ковер хотя бы в спальню. Или подсобрать денег и развести по всем комнатам батареи. В ванной стоял электрический котел, греющий воду, а потому можно наладить отопление, но цена радиаторов, умноженная на их необходимое количество, выливалась в приличные деньги, которые всегда требовались на что-то другое.

Его дом стоял на краю города, лес подступал к самому забору, то и дело норовя перешагнуть его, поэтому даже летней ночью из окна почти ничего не было видно, а в середине осени и подавно. Темные силуэты деревьев проступали на фоне медленно светлеющего неба, красно-оранжевого зарева огня отсюда он не увидел.

Вообще пожары в этой местности не были редкостью. Город был окружен лесом, даже несколько дорог из него, и те пролегали через лес, а с западной стороны начинались огромные болота с залежами торфа, поэтому почти каждое лето горели и торфяники, и сам лес, но все же не в середине октября, пусть и выдавшегося на удивление сухим. Порой Максим удивлялся, насколько неприветливой и угрюмой выглядела эта местность, как не любил город своих жителей и как стремился избавиться от них, вычесывая, как блохастая собака.