Игра с отчаянием (СИ)

— Именно, — подтвердила она. — Дело в том, что вы не первый нашли этот тайный ход. Как и некоторые другие особо любопытные личности, вы попались в ловушку. В аппаратной в тумбочке я оставила самую сильную сущность, конкурирующую с моим существом — дневник бывшей хозяйки этого места, Эношимы Джунко. В нём собрались все черты Эношимы, которые в итоге эволюционировали в призрака. То есть, дневник — что-то вроде проклятого предмета, взаимодействие с которым делает человека одержимым духом Эношимы. Обычно все, кто его читал, довольно быстро сходят с ума и убивают кого-нибудь. Особенно мне понравился один парень, который под воздействием Эношимы сломал позвоночник своей подружке. А ведь обещал её защищать… “Защитники”, кстати, один из самых забавных типов — так весело наблюдать, как они отчаиваются, потеряв свой объект защиты, как было с синьором Феррари и его синьориной Тацца… — Тау засмеялась, но тут же потрясла головой и продолжила: — Возвращаясь к первоначальной теме, я очень удивлена, что вы продержались так долго, Арисато-сан. Учитывая ваше состояние, я даже делала ставки, кто сорвётся раньше: вы или мистер Фебфлауэр. Как выяснилось, у последнего психическое расстройство оказалось сильнее всяких призраков.

Тау вновь рассмеялась. Все смотрели на неё в шоке от того, как она забавлялась подобным вещам. В какой-то момент в глазах Минато удивление сменилось испепеляющей ненавистью.

— Что ты там думаешь себе?.. — угрожающе прошипел он.

— Этот, кстати, тоже идиот, — вдруг заявила Хина, в голосе которой сквозь грубость сочилась горечь. — Если бы он предупредил, что у него сдвиги, то они бы с Деей сейчас были бы живы. Будь она готова к подвоху, она бы никогда не позволила этой тощей соломинке застать себя врасплох и убить — в конце концов, она сильнее его даже под личиной Дэймона с пониженными до человеческих характеристиками! — воскликнула она, сжимая кулаки.

В зале повисла тишина. Хина злобно смотрела в пол, прикусив губу и старательно сдерживая слёзы. Парни также были явно подавлены подобным разоблачением и не горели желанием говорить что-то ещё на тему. Тау оглядывала эту картину с видимым удовольствием. Одной лишь Эрике было абсолютно безразлично происходящее. За своими мыслями никто особенно не обратил внимания на Марибель. А если бы хоть кто-нибудь посмотрел на неё, то увидел бы, как она старательно сдерживает раздражение. Однако в звенящей тишине ничто не было способно её отвлечь, так что в конце концов она не добилась в этом успеха и в сердцах воскликнула:

— Да все мы хороши!

Все в удивлении взглянули на неё: она практически тряслась, недовольно оглядывая зал суда. Минато растерянно поинтересовался:

— Что ты имеешь в виду?

Марибель взмахнула рукой.

— Да всё! — воскликнула она. — Каждый из нас всё это время держал что-то в себе, мучимый тревогами, неспособный хоть как-то облегчить этот груз. Но разве не мы сами говорили про доверие друг другу? Ну вот как можно настолько противоречить самим себе?! — Она развела руки, пылающим взглядом оглядывая окружающих. — Мы говорим о взаимной поддержке, но всё равно замыкаемся! Ладно Хиганбана-сан не хотела говорить о себе — она не так много общалась с кем-либо из нас, может, она рассказывала о своих тревогах брату, который сестра, или Марти-сану, — но вы-то что, Арисато-сан, Кишинума-сан?

— Ну, я не хотел тревожить кого-то своими проблемами, которые всё равно отсюда никак не решить… — смущённо ответил Ёшики, которому не посчастливилось стать главным объектом пристального внимания распалившейся Марибель из-за близкого расположения их мест.

Марибель раздражённо выдохнула.

— Неужели неясно, что груз тревог будет легче, если разделить его с кем-то? — спросила она.

— С друзьями? — невинно поинтересовалась Хина со своего конца зала, склонив голову набок.

Марибель вздрогнула и удивлённо взглянула на Хиганбану: та смотрела на неё с детским интересом, искренне желая узнать ответ. Марибель медленно кивнула.

— Пожалуй, так, — согласилась она.