Игра с отчаянием (СИ)

Думая обо всём, что случилось за это время, Минато прикрыл глаза. “Да, это ужасная ответственность, — признавал он. — Если мы не сумеем победить в этом бою, некому будет предотвратить Падение, и мир будет уничтожен. Всё: мы сами, наши близкие, наши знакомые, прохожие, просто незнакомцы с другого конца земного шара — всё исчезнет, если мы не выложимся на полную. Но мы готовы к этому. Даже если ты не сможешь сразиться с нами бок о бок, Санада-семпай, ничего страшного. Мы постараемся, и спустя некоторое время, наверное, уже после тридцать первого января, ты очнёшься и узнаешь все подробности нашей победы. Да, победы. Мы обязательно победим, чего бы это ни стоило”.

Минато открыл глаза и улыбнулся одним краешком губ. Эта едва заметная улыбка лучилась верой в светлое будущее.

“Да, я уже пережил немало всего, что здесь, что там, — подумал Минато. — Я выдержал все предыдущие испытания — выдержу и это. Надеюсь, в ваших жизнях всё сложились хорошо, Марибель, Ёшики… Хиганбана…”

***

— В полусне, я исчезла в пустынном поле осенью, в день нашего расследования.

Голос достигает моего сердца, погружая меня в сумерки…

Тихо пропев это, Марибель открыла глаза и откинулась на стуле. Затем она с болью взглянула на ту, ради кого пришла — на Ренко, обвитую паутинкой тонких проводков аппаратов жизнеобеспечения, лежащую на постели в бессознательном состоянии с разметавшимися по подушке волосами, давно отросшими сильнее своей обычной длины. Каждый раз, когда Марибель видела подругу такой, у неё обливалось кровью сердце.

Девушки находились в больничной палате, стерильно-холодной и неприветливой. У Марибель уже от самой атмосферы этого места всегда по коже пробегала волна мурашек. Не делал белый свет ламп теплее и стучащий по оконному стеклу ливень, приносящий с улицы аромат гортензий — небольшой букетик этих цветов также стоял в вазе на прикроватной тумбочке, заботливо принесённый Марибель.

Марибель тяжело, измученно вздохнула.

— Всё-таки мы с тобой те ещё неудачницы, Ренко, — с чувством произнесла она. Её голос буквально пропитывали боль и горечь, когда она едва слышно добавила: — В особенности я…

Марибель низко опустила голову и ссутулилась. Ренко ничего не ответила. Марибель прекрасно знала, что она не ответит, но всё равно упорно продолжала надеяться в глубине своей души. Однако каждый раз её надежды не оправдывались, и с каждым днём разочарование было всё более и более мучительным.

Марибель приходила в больницу к Ренко при первой же возможности уже на протяжении полутора лет. Дождь, жара, снег, тайфун, усталость после учёбы — ничто не могло заставить её не делать этого. Практически каждый день Марибель упрямо садилась на поезд и ехала на другой конец города, лишь чтобы увидеть Ренко. Она продолжала лелеять надежду, что в один прекрасный миг заметит, как дрожат веки подруги, как трепещут её ресницы — а затем миру являются лучистые карие глаза, всегда с таким интересом изучавшие его. Однако до сих пор не было и намёка на пробуждение, и Марибель продолжала терпеливо ждать. Ждать того счастливого момента, когда Хиганбана найдёт способ вернуть душу её дорогой подруги к жизни и выпустит её из плена этой проклятой академии.

С каждым днём это становилось всё сложнее.

Ожидание было лихорадочным, и его неопределённость сводила с ума. Марибель и сама чувствовала, что слишком зациклилась на нём и что постепенно оно подтачивает сваи её рассудка, но боялась останавливаться. А вдруг в тот момент, когда она откажется от своих надежд, она откажется и от Ренко? Как тогда она будет смотреть в глаза той, кто буквально наполнил её мрачную унылую жизнь смыслом?

Эти полтора года были для Марибель мучительнейшей из пыток.

Марибель тяжело вздохнула и, печально улыбнувшись, протянула руку к ладони Ренко, чтобы в следующий миг накрыть её своей и заботливо провести большим пальцем по костяшкам.

— Прости, Ренко. Я приношу всем несчастья… — вдруг с горькой усмешкой проговорила Марибель. Она быстро взглянула на Ренко — реакции не было — и с новым вздохом призналась: — Что ты, что он — все, кто пытался со мной сблизиться, сейчас находятся в этой больнице.

Марибель сжала губы, чувствуя, как к горлу подступают слёзы, и выпустила ладонь подруги из своей дрожащей руки. Затем она выпрямилась и, опустив глаза, тихо продолжила своё признание.

— А знаешь, что самое ужасное я сделала по отношению к нему? За эти несколько недель я ни разу, ни разу не навестила его. Максимум — справлялась о состоянии у медсестры, если видела выходящую из палаты… Забавно, правда? Человек, сам того не понимая буквально защищающий меня своим присутствием, из-за меня оказался в такой ужасной ситуации… Его буквально собрали по кусочкам — а я даже не соизволила зайти проведать. — Марибель горько усмехнулась. — Я просто трусиха. Жалкая трусиха, которая боится видеть последствия своих безрассудных действий…

Марибель отрывисто выдохнула и запрокинула голову назад. Она чувствовала, что в глазах собираются слёзы, но очень не хотела расплакаться прямо сейчас.