Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

   - Чего есть? - спрашивает тот, откашлявшись после того, как поперхнулся.

   - Спросить у тебя кое о чем хочу.

   - Так спрашивай. Только не морочь голову своими учеными словами.

  Беру его под локоть и отвожу к лестнице - нечего караульному слушать разговор.

   - Понимаешь ли, Александр, какое дело? Я, как ты наверное понял, из дальних краев с более демократическими порядками. Поэтому, хоть я там у себя и далеко не последний человек, но в разных светских премудростях не силен. А особенно в, как бы это назвать, в дворянской субординации, что ли. У нас там, понимаешь, все люди больше по ученым степеням различаются. Кто профессор какой, кто этот, как его, лаборант, а кто и вовсе, научный сотрудник какой-нибудь.

   - Как ты?

   - Почему я?

   - Так тыж вчера так представился.

   - Да? А, ну так я ж не простой научный сотрудник. Я... как бы это сказать-то? Ну да, об этом успеется. Корче, Сань, в смысле, Александр, помоги мне пожалуйста освоиться с этим делом, а?

   - Ды это...

   - Вот спасибо Сань, в смысле, Александр! - дружески обнимаю его за плечи. - Я был уверен, что ты не откажешь в просьбе. Не з же дл, кхм, Петр Алексеич тебя средь всех выделяет.

   - Выделяет? Меня?

   - А то? Вот когда ты ушел на разборки с горбатым, он так мне и сказал. Вот, мол, Димон, на одного только Алексашку и могу положиться. Кабы, говорит, не он, так и не знаю, говорит, кому бы и доверился.

   - Ну.. Дык... Это... - польщенный парень, а теперь-то я хорошо видел, что, несмотря на густую бороду, он довольно молод, буквально осоловел от услышанного.

   Не дав ему прийти в себя, спрашиваю:

   - Поясни для начала, как мне обращаться к длин... в смысле, к Петру Алексеичу. Только учти, что я не мужик какой-нить лапотный, а ученый муж, почти ровня некоторым дворянам. Имей в виду, что мне, может, со дня на день периодическая таблица Менделеева приснится, и я тогда и вовсе... это... - я ткнул пальцем вверх, показывая, как высоко я поднимусь, открыв во сне таблицу Менделеева, но так и не смог подобрать слово, определяющее невероятную степень моей учености.

   - Вот ты и вчера этих помещиков поминал. Грозился во сне что-то непотребное о них узнать.

   - Каких помещиков?

   - Менделеевых.

   - Да? - до меня только сейчас дошло, что если периодическая таблица приснится мне, то и называться она должна моим именем. Мда, тут я прокололся. Интересно, что я еще вчера набуровил. Случайно яблоко Ньютона мне на голову не падало? Да ладно вчера. Сейчас-то я почти трезвый, а с Менделеевым так влип. - Ты ж понимаешь, Александр, что у пьяного язык без костей?

   Меньшиков пошевелил языком , словно определяя свою степень трезвости по наличию в нем костных образований. Даже высунул его на миг, скосив вниз глаза. Не выдержав такого зрелища, бросаюсь к воде и, хватанув из ковшика и сделав вид, что поперхнулся, захожусь в притворном кашле.

   Подоспевший Алексашка заботливо хлопает меня по спине.

   - К тебе, Дмитрий, Петр Алексеич благоволит, значит, можешь обращаться к нему запросто, по имени отчеству, - говорит он, продолжая похлопывать. - А ежели заметишь, что сердит он, тогда называй не иначе, как Светлейший Князь.

   - Спасибо за науку, Александр, - благодарю, закончив кашлять. - А как-то, типа, Ваша Светлость...

   - Не любит он этого, - обрывает меня Алексашка. - От равных себе придворных терпит. А тем, кто пониже, может сгоряча и по роже заехать.

   Удивляюсь такому факту, но не решаюсь уточнять причину.

   - Пойдем уже, - зовет меня парень и направляется к лестнице.

  

  Поднимаясь вслед за ним, размышляю о том, что как-то легко принял свой перенос в прошлое. Какой, кстати, год-то на дворе? Как бы выяснить ненавязчиво, не спрашивая напрямик? А то еще придется выдумывать, что в тех краях, откуда я прибыл, другое летоисчисление. Опять же, надо придумать, откуда я прибыл. Не рассказывать же правду, а то еще сожгут на костре, как какого-нибудь колдуна. Кстати да, надо поосторожнее языком трепать. И так уже на каких-то помещиков Менделеевых подозрение навел. Вот обвинят их в умышленном составлении периодической таблицы химических элементов и отправят, не разобравшись, догонять Джордано Бруно по дороге в рай... или в ад. М-да.

   Наверху как будто и не было никакой суеты. Коридор пуст, за исключением появившегося караульного у дверей комнаты, где ночевал Светлейший Князь. Доносятся голоса из-за соседних дверей. Откуда-то даже слышится храп.

   Петр Алексеевич, не раздевшись, лежит на своем топчане. Да собственно, те соломенные тюфяки, которые служат здесь вместо постели, и не располагают к тому, чтобы раздеваться. Как-то иначе я представлял себе быт князей - типа, постели с перинами, горой белоснежных подушек и свисающим балдахином. Может, это какой-нибудь неправильный князь? Ездит в открытых санях, спит на тюфяках. Хотя, звание Светлейший говорит о его довольно высоком положении. Я хоть и, очень мягко выражаясь, небольшой знаток истории, но наверняка должен был слышать что-то о нем. Надо, кстати, узнать, как его фамилия.

   При нашем появлении Князь приподнялся на локте и кивнул на лавку, стоящую подле.