Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

   Но вот потянуло дымком. Вскоре выходим на опушку, и останавливаемся в густом подлеске. Перед нами открытое пространство, поросшее редкими молодыми деревцами. На небольшом взгорке высокий частокол, за которым на фоне звездного неба темнеет крыша дома.

   Прислушиваемся - не доносится никаких звуков. Но в этом нет ничего странного - мороз заметно усилился, и это обстоятельство не располагает к ночным прогулкам. А может, затаились и ждут боярина? Высказываю эту мысль вслух.

   - Митрофан Игнатич давно уже приехать должен, - не соглашается Федор. -

  Ну на сколько могли холопы с нянькой его опередить? Ну, на час, не более. А сколько прошло, пока этот Гринька до пасеки добежал, да пока мы сюда добрались? Нет, ежели чего в пути не случилось, то здесь уже боярин.

   - Жив ли? - непонятно кого спрашивает князь.

   Стимулируемый Алексашкиными оплеухами, Гринька рассказывает о расположении построек внутри усадьбы. Оказывается заброшенная в последнее время дорога подходит с противоположной стороны. Соответственно с той же стороны расположены ворота. Но и с этой стороны есть небольшая калитка. К ней и ведет протоптанная в снегу тропка, по которой привел нас незадачливый проводник. С той стороны калитка выводит в длинный сарай, возможно использовавшийся ранее как хлев. На вопрос, есть ли караульный у входа, Гринька пожал плечами и сообщил, что когда он уходил, то стояли двое хлопцев. Но по такому морозу вряд ли кто будет мерзнуть в холодном сарае.

   Все же идти к усадьбе в открытую рискованно. Посовещавшись, решили, что сперва отправятся Алексашка с Гринькой и гвардейцы. Если кто окликнет, то отзовется Гринька. А чтобы у хлопца неожиданно не прорезался героизм, Меньшиков продемонстрировал невесть откуда вытащенный кинжал в локоть длины, коим упер в спину бандита, когда они пошли к усадьбе.

   Молча наблюдаем, как товарищи идут к частоколу. Хорошо что в темноте все краски превращаются в оттенки серого, и кафтаны гвардейцев не отличаются от одеяния Гриньки..

   Подойдя к деревянной стене, где вероятно находится неразличимая отсюда калитка, мужики останавливаются, и некоторое время ничего не происходит. Вот до нас доносятся глухие удары. Напрягаю зрение и кажется вижу, как узнаваемый по мохнатой шапке Алексашка стучит кулаком в запертую дверь. Проходит еще немного времени, и к нам бегом направляется один из гвардейцев.

   - Заперто, - сообщает он запыхавшись. - На стук никто не откликается. Будто вымерли все.

  - Странно, - произносит князь и, отодвинув заслоняющую путь ветку, направляется к усадьбе. Следуем за ним. В мыслях надеюсь на то, что бандиты по какой либо причине покинули усадьбу.

   Когда подходим , видим что второй гвардеец пытается выбить дощатую дверь плечом.

   - А ну, Савелий, дай-ка я, - отстраняет его Меньшиков, но и его старания ни к чему не приводят.

   Имя Савелий вызывает у меня какие-то невнятные ассоциации. Всматриваюсь в лицо гвардейца - это тот, что подал мне оружие. Но что мне напомнило его имя? Однако бьющийся в крепкую дверь княжеский денщик сбивает с мысли.

   - Как запирается дверь? - спрашиваю у притихшего Гриньки.

   - На жердину, мабуть, - пожимает тот плечами.

   Не поняв, что он сказал, обнажаю саблю и, молча отстранив Алексашку, пытаюсь просунуть клинок в щель между дверью и крайним бревном. Скрывшись сантиметров на пять, кончик сабли во что-то упирается. Ясно - в бревне вырублено что-то типа четверти. Интересно, Гринька не помнит, что дверь открывается наружу, или втихаря ухохатывается над потугами вбить калитку вовнутрь? Просовываю клинок между первой и второй досками двери на уровне пояса и протягиваю вверх, но почти сразу во что-то упираюсь. Скорее всего это скрепляющая доски калитки перекладина. Но на всякий случай опускаю саблю и с силой бью вверх. Кажется будто препятствие подается, и слышится скрежет по краям дверного проема. Снова опускаю саблю и бью уже со всей силы. Препятствие подается и исчезает. Слышится звук упавшей на землю сухой палки.

   Не успеваю извлечь клинок из щели, как в дверь врезается неугомонный Алексашка. Отхожу в сторону и, не спеша вставляя саблю в ножны, наблюдаю за его потугами, с трудом удерживаясь от того, чтобы посоветовать попробовать ударить головой.

   - Погоди-ка, Алексашка, - не выдерживает Светлейший и, ухватившись пальцами за выступающую доску, легко открывает калитку на себя.

   - Двери в пожароопасных помещениях всегда открываются наружу, - назидательно выдаю в сторону Меньшикова невесть откуда всплывшую фразу.

   - Ничего не видно, - сообщает вошедший в калитку гвардеец и добавляет: - Лошади, кажись.

   Вхожу вместе со всеми и оказываюсь в абсолютно темном помещении. Откуда-то справа действительно слышится похожее на лошадиное фырканье. Машинально тянусь к заднему карману джинсов, в котором обычно лежит зажигалка с встроенным светодиодным фонариком, но вспоминаю, что обнаружил ее отсутствие еще в первую ночь своего попадалова.