Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

   - Какую капусту? - тоже не понимает Петр.

   - Ну, типа, баксы, - поясняю, но, глядя на выражения лиц собеседников, понимаю, что лучше перевести разговор на что-нибудь другое.

   Пока соображаю, на что бы перевести разговор, зачерпываю ложкой кашу и отправляю в рот. И тут же открываю рот во всю ширь и вылупляю глаза - каша-то действительно горячая.

   - На, запей, - хохочет Петр, подавая мне кубок.

   Поспешно тушу пожар во рту и вытираю рукавом выступившие слезы.

  Вино хоть и кажется слабым, но я чувствую, что пьянею. Меня начинает угнетать это молчаливое застолье. Хочется общения.

   - Здорово вы тут все устроили! - искренне говорю, обводя вокруг взглядом. - А меня в свою компанию примете?

   Да что ж этот долговязый все хохочет-то?

   - А ты кто таков будешь? - спрашивает один из бородачей, что сидят напротив.

   - Дык, я этот, Дмитрий Станиславович Дедиков, старший заместитель младшего научного сотрудника отдела по контактам с негуманоидными расами Института имени Саурона, - и притворно удивляюсь: - Нешто не слыхали?

   - Не слыхал я, - отвечает бородач.

   - И я не слыхал, - поддерживает его второй.

   - Так давай знакомиться. Заодно и выпьем за знакомство. А то негоже хорошее вино молча потреблять. Правильно я говорю, Петр Алексеич? - ищу поддержки у соседа, одновременно хватая кувшин. Сосуд оказывается пустым, потому ору в сторону печи: - Гарсон, еще вина!

  

   Просыпаюсь и долго лежу, не открывая глаз. Голова гудит. Во рту такое ощущение, как будто я долго жевал грязные носки, снятые с мертвого бомжа. Желудок говорит о том, что я в конце концов проглотил эти носки на сухую, и требует их чем-нибудь залить. Пытаюсь вспомнить события, поспособствовавшие такому моему состоянию. Помню, как пришел в лабораторию к Сэму, и мы начали употреблять его любимый напиток... Нет, с пьянкой надо завязывать! С того дня, как испарился Дэн, я что-то слишком часто стал, что называется, закладывать за воротник. Я, конечно, и раньше был не промах в этом деле, но только по особым случаям, и до беспамятства никогда не напивался.

   А что за ерунда мне снилась? Бред какой-то. То ли цыгане, то ли какие-то ролевики. Пир какой-то...

   А кто это храпит? Сэм, что ли? И где это я? Может открыть глаза? Темно, нифига не видно. Ощупываю свое ложе. Подо мной нечто типа матраса из мешковины, набитого то ли сеном, то ли соломой. Под ним - строганые доски... Нары? Вытрезвитель? Этого еще не хватало! Убью Сэма! Ё-о моё, башка раскалывается. Надо срочно попить. Кое как, закрыв глаза из-за сильной головной боли, сажусь. Да что там за урод храпит так громко? Аж в мозгах отдается. Откуда-то доносится глухой собачий лай. Смотрю в ту сторону и различаю в кромешной тьме серый четырехугольник маленького окошка. Ну, точно "трезвяк". А где еще такие маленькие окна могут быть? А чего это за окном такая темень. Там что, нет ни одного фонаря? Снова залаяла собака. Хрустит снег под чьими-то ногами. Кто-то прошел снаружи. Встаю и, перебирая руками по своему ложу, двигаюсь к окну. Ложе заканчивается и я опираюсь о стену. Не понял... Под рукой круглое бревно... Ощупываю стену - сруб. Вот те на... Где я? За окном снова заскрипел снег. Послышалось лошадиное фырканье. В голове всплыл сегодняшний сон. Сон ли?

   Может, лечь обратно и уснуть? Может, это такой сон реалистичный? Проснусь и даже и не вспомню о нем. Однако пить-то хочется, аж не могу.

   - Эй! - ору в темноту. А чего стесняться-то во сне? А вдруг не во сне? Вдруг и правда трезвяк? Щас выйдет мент со связкой ключей да долбанет этой связкой мне меж ног. М-да. Образ мента со связкой ключей остался в моей голове после того, как в шестнадцать лет на Девятое Мая мы с пацанами сцепились с группой лиц кавказской национальности. Наваляли мы им тогда знатно. Вот только к финалу подоспели УАЗики пэпээсников, и доблестная милиция повязала всех, кто не успел убежать. Надо сказать, что лица южной национальности и не думали убегать, но те, кто нас бережет, старательно их не замечали, хватая лишь лица славянской национальности. Так и оказался я первый и единственный раз в ·обезьяннике?. Тогда мне тоже захотелось пить и я, постучав кулаком по решетке, крикнул, чтобы дали попить. На мой зов появился огромный мент с заспанной физиономией. В его руках позвякивала массивная связка ключей. Отперев решетчатую дверь, громила молча и как-то лениво качнул этой связкой, и она с издевательским звоном врезалась мне в пах. Пока я, скрючившись, приходил в себя, мент молча запер дверь и удалился досматривать прерванный сон. М-да. И вспомнится же такое во сне...

   Еще раз ощупав бревна сруба и снова заверив себя, что вытрезвителей с такими стенами быть не может, опять ору:

   - Эй! Сэм! Люди! Кто-нибудь! Не дайте помереть! Дайте водицы напиться!

   Доносившийся из темноты храп смолкает.

   - Ты чего разорался, Дмитрий? Ополоумел, либо, от учености своей?

   - Ты кто? - спрашиваю, пытаясь вспомнить, кому принадлежит голос.

   Со скрипом отворяется дверь, и комната освещается дрожащим пламенем свечи, которую держит вошедший бородатый мужик.

   - Што за ор? - осведомляется он. - Али режут кого?