Игра с тенью

— Здравствуйте.

— Мама будет мне ассистировать, — пояснила миссис Маст. — Садитесь, пожалуйста.

Она говорила живо и по-деловому, с отчетливо-гнусавым американским акцентом, который и не пыталась смягчать. Пока я придвигал стул, она осведомилась:

— Вы прибегали ранее к подобным консультациям, мистер Хартрайт?

— Не такого рода.

— А почему, смею спросить, вы пришли ко мне?

— Я хочу, — неужели именно я это произношу? — вступить в контакт с умершим человеком.

Я прикусил язык. Ранее я решил не упоминать о своих целях: ведь если миссис Маст — всего лишь искусная фокусница, обогатившаяся на людском легковерии, — а я почти не сомневался в этом, — она вполне способна сконструировать нужный «дух», руководствуясь тем, что я ненамеренно о нем сообщу. Но потом я немного расслабился: пока известен только пол духа; невероятно, чтобы даже самый опытный обманщик мог извлечь из этого пользу.

— Мы не называем их «мертвыми», — деловито, словно инженер, советующий говорить «поршень», а не «плунжер», поправила меня миссис Маст, — мы их зовем «ушедшими». Он относится к близким людям, которых вы утратили?

— В каком-то смысле — да.

— Ну что же, я сделаю то, что в моих силах, мистер Хартрайт, но, надеюсь, вы понимаете: гарантий я не даю. Я всего лишь проводник. Некоторые духи не в состоянии связываться с нами с Той Стороны. А некоторые не хотят связываться. — Внезапно она стала серьезной, мрачной. — Очень важно, чтобы вы осознали это, прежде чем мы начнем.

Я кивнул.

— Вы впечатлительный человек, мистер Хартрайт, — по тону миссис Маст можно было заключить, что это качество столь же очевидно и неустранимо, как цвет моих глаз, — а впечатлительные люди иногда сильно тревожатся, когда я вхожу в транс. Позвольте объяснить. Мое физическое тело останется здесь, однако контролировать его будет другое существо. Скорее всего — один из моих вожатых с Той Стороны: Бегущий Олень или Мопс. Поговорите с ней, словно она — ваш друг. Поначалу ситуация покажется вам странной, но ее ничто не удивит, обещаю вам. А я сама — что бы вы ни увидели и ни услышали, — я этого не замечу. Поэтому не нужно думать, будто происходит неладное и мне требуется помощь. Предоставьте событиям развиваться естественным путем, и в нужный момент я возвращусь.

Миссис Маст ждала моего ответа. Я колебался. Но потом снова кивнул. Если я не могу хотя бы притвориться, что верю в реальность духовного мира, к чему было приходить сюда?

— Отлично. Вы принесли какую-нибудь принадлежавшую ему или связанную с ним вещь? Иногда это помогает.

Насколько я знал, такое требование было обычным; предвидя его, я перед выходом из дома сунул в карман одну из кистей, отданных мне Гадженом. Но теперь я раздумывал. Кисть — ключ, и важный ключ. Стоит ли заходить так далеко?

Миссис Маст, видимо, заметила мои колебания и попросила:

— Пожалуйста, отдайте мне это.

Я протянул ей кисть, поклявшись себе ничего больше не открывать.

— Спасибо.

Она взяла кисть обеими руками и ласково погладила пальцами. Спустя несколько мгновений, дабы лучше сосредоточиться, она закрыла глаза. Я заметил, что старшая женщина внимательно за ней следит, время от времени бросая на меня предостерегающие взгляды, означающие: «Молчите». Приблизительно через минуту миссис Маст начала клониться набок и потряхивать головой, будто путешественник, заснувший в поезде. Ее мать, как по сигналу, встала и, двигаясь столь тихо, что я едва ее слышал, погасила лампы и уселась подле дочери. Единственным источником света стали теперь угасающие огни в камине, и с того места, где я сидел, были видны только неясные силуэты обеих женщин.

Внезапно миссис Маст принялась бормотать. Поначалу слышался только поток стонов и бессмысленных слов, как будто она говорила во сне. Потом миссис Маст охватили сильные корчи, и я услышал два неясных женских голоса, исходившие из ее горла, но вовсе ей не принадлежавшие.

— Ты…

— Мой…

— Турок…

— Я помогаю…

— Не ее…

Но вот миссис Маст внезапно склонилась на плечо матери. И один из голосов совершенно отчетливо произнес:

— Здесь. Ее пет. Она ничего не знает. Я знаю.

Казалось, говорит девочка лет одиннадцати-двенадцати.

Не американка. Откуда-то с севера — может быть, из Йоркшира или Ланкашира, хотя некоторые слова произносились с низким, гортанным призвуком, напоминавшим иностранный акцент. Общее впечатление было столь странным, что я поневоле содрогнулся.

— Приступайте, — шепнула старшая женщина, — спросите ее о чем-нибудь.

Почему я не мог вымолвить ни слова? Чего я боялся?

— Приступайте, — прошипела пожилая дама.

— Кто вы? — спросил я.

— Мопс, — ответил голос.

— А почему вы со мной разговариваете?

— Я иду. Для нее.

— А кто она?

— Вы знаете. Миссис Уоссер. Уоссернэйм. Маст. Я иду и ищу их для нее. Она думает, это она или кто-то другой, но это всегда я.

— Вы хотите сказать, что вы ищете духов?

— А, ну да.

Голос зазвучал удивленно, словно подобное занятие было само собой разумеющимся.

Где я уже слышал этот выговор?

— Почему вы туда попали?

— В смысле, на другую сторону?

— Да.

— Я утонула.

Утонула.