Игра скомороха

Вот, среди группы людей, столпившихся возле витрины, началось какое‑то шевеление. Вот, к этой толпе бежит мужик в строгом черном костюме — кажется, один из наших охранников. Вот один из зевак распахивает серо–зеленую длинную куртку. Громкий хлопок, и голова Аобы дергается в сторону, и брызгает красно–розовыми кусками. Что‑то горячее прошлось по моей щеке.

В следующий квант времени, будто кто‑то опустил рубильник, и все пришло в движение. Вопли, крики, громкие хлопки — я только после сообразил, что это были выстрелы. Многие люди в страхе падали на землю, начали закрывать головы руками, кто‑то куда‑то бежал, падал…

А я по–прежнему смотрел на забрызганные красным пакеты, все еще лежащие на соседнем стуле. Наверное, долгих две, или три секунды. Смотрел, пока кто‑то в черном, не подбежал, и не снес меня вместе со стулом.

— Лежать! — проорал мужик, — Где Сорью?!

— В бутике! Второй этаж! — ору в ответ. Я уже узнал одного из моих охранников.

Все потом. Сейчас дело.

Как оказалось, телохранитель спрашивал отнюдь не меня. Он прижал пальцем гарнитуру, выслушал чей‑то ответ.

— Ясно! Укрывайтесь! — поворачивается ко мне, — За мной!

С этими словами, безымянный телохранитель схватил меня за шиворот, одним движением вздернул меня на ноги, и волоком потащил в сторону лестницы.

— В угол! — он швырнул меня под лестницу, прикрывая своим телом, — Не двигайся!

Повсюду все еще раздавалась стрельба, звучали крики, а я даже не то что испугаться, я толком понять не мог, что происходит. Тупое, безграничное недоумение.

У меня на глазах только что убили человека. Тот, что во время моих боев с Ангелами сидел в командном центре, наравне с Мисато, Акаги. Тот, чьи реплики я наверняка слышал в бою. Того, с которым я сегодня разговаривал. Мы смеялись, обсуждали музыку, отбивались от раздраженной Аски…

Я только сегодня наконец‑таки запомнил его имя.

С–суки…

В душе начала разгораться злость. Не привычный азарт, замешанный на веселье, не ослепляющая отчаянная ярость, а именно холодная злость. По пальцам словно потек знакомый холод АТ–поля. Ублюдки покусились на моего знакомого…

Я не успел додумать мысль, как телохранитель, прикрывающий меня, вскинул пистолет, и в уши ворвалась серия хлопков, больно бьющих по мозгам. В следующую секунду, он дергается, и кулем оседает на пол.

Оглушительной вспышкой боли взрывается голова.

***

Вокруг простиралось уже знакомое пространство — огромное пустое поле, рассеченное глубокими щелями. Плиты правильных квадратов создавали впечатление одновременно чего‑то почти невообразимо гигантского, и в то же время, почти невозможно крохотного. От этого противоречия, диссонанса, саму мою сущность корчило в мучительном спазме беспокойства и предвкушения. Словно я заглянул за какую‑то великую грань…

В багрово–красном небе, поглощая свет, медленно вращалась черная сфера — выглядящая, будто негатив пейзажа, что простирался под ногами.

Где‑то внутри, в глубине, зашевелилось что‑то непонятное, непривычное. Что‑то, что хотело выйти наружу, проявиться и исчезнуть, не оставив следа, но как‑то изменив реальность.

— Власть уничтожить нечто, есть полный и истинный контроль над ним. — словно прозвучал чей‑то сухой и властный голос. Эта фраза несла оттенки угрозы, как чья‑то реплика в длительном и напряженном споре, и в то же время обладала ледяной безапеляционностью научной аксиомы.

То, что ты можешь уничтожить — ты можешь контролировать. Апогей и абсолют контроля, полного и необратимого.

— Воплощением и источником идеи является человек. — другой голос, немного хриплый и усталый.

Причудливый бег ассоциаций, вызванный этими фразами, словно закружил меня в водовороте. Я вдруг перестал ощущать себя цельной сущностью, превратился в брызги воды, опавшие листья на ветру. Убаюкивающее, умиротворяющее состояние, зовущее расслабиться, раствориться в потоке вечного движения.

«Нельзя.»

Одна мысль, исконно моя, повлияла на этот странный мир чистых ощущений, обращая потоки чего‑то неощутимого вспять.

«Просто нет возможности изменить путь, нет выбора — есть лишь иллюзия выбора.»

Все пространство начало скручиваться вокруг черной сферы, иссеченной белыми линиями, что по–прежнему вращалась над горизонтом.

«Несмотря на все, что случается — будь то плохое, или хорошее — есть лишь движение вперед, то, что называется бытие человека.»

Пространство покачнулось, и рывком сжалось в одну точку, превращаясь в тоннель, вытягиваясь нитью куда‑то далеко…

«И ты можешь плыть по дороге, теряя и обретая чужой волей, или запретить себе даже не думать — запретить себе саму возможность другого выбора, оставив лишь впереди свой Путь.»

Да. У меня есть свой Путь.

Вспышка.

***

Я открыл глаза в больнице — знакомый потолок, столь же знакомый и уже почти родной пейзаж за окном. Судя по освещению и доносящимся звукам, сейчас было раннее утро.

Все произошедшее вспоминалось на удивление четко — смерть Аобы, бойня в кафе, тот безымянный телохранитель… Даже смутно припоминалось видение… Или сон? Да плевать.

На моих глазах убили моего знакомого.