Игра случая

— Между прочим, — сказал Богдан ни к кому не обращаясь, — красный цвет любимый у карелов. Они его с удовольствием используют в одежде, прежде всего в национальных костюмах. Известно, что даже чулки у дам зачастую красного цвета.

Коуч обвел избу глазами. Парочка за столом не обращала на него никакого внимания. Зато «Мышь» смотрела во все свои блестящие глаза.

— А красный — это прежде всего цвет опасности. Цвет крови, огня. И страсти! Это я вам, как кандидат психологических наук, говорю.

Весьма довольный собой, Богдан Теофилович отметил, как вспыхнуло лицо «Мыши», и неспешно прошел на место у окна. Оно показалось ему самым удобным.

***

Обед был роскошный. Стол ломился от простой, но вкусной деревенской еды. Чего здесь только не было! И соленья, и варенье, и картошечка с дымком из русской печи, и салаты из овощей с огорода Авдотьи.

Валентин всегда имел тягу к тайнам кулинарии. В мечтах он видел себя знаменитым шеф-поваром, маэстро кухни. Но мама и тетка были категорически против — не мужское это дело и точка.

Теперь, когда Авдотья оставила его одного с гостями и яствами, он почувствовал себя как ребенок, которого забыли в игрушечном магазине.

Валентин плавно, словно в танце, под только ему ведомую мелодию скользил между гостями, предлагая закуски.

— А вот и настойка, — торжественно объявил он.

Некоторые гости заинтересовались, но несколько туристов запротестовали — «алкоголь это яд».

Валентин удивлённо поднял брови:

— Какой алкоголь? Это настойка! Тетка на травах делает. Это как в аптеке. Вы же в аптеке настойки по рекомендации врача покупаете!? Чистое здоровье! По две капли всегда можно. Я же не стаканы, а рюмашечки на стол поставил!

Прохор поддержал хозяина:

— Святое дело принять боевые сто грамм после дорожки-то! — крякнул старик и ладонью пригладил усы.

Сопротивление меньшинства было сломлено и бутыль пошла гулять по кругу.

***

— Разрешите за вами поухаживать, — Валентин подсел к Раисе. — Попробуйте настойку, это поднимет настроение!

— Нет, — резко отрезала она.

— Чуточку, за знакомство, — выбрав самую обаятельную из своих улыбок, ворковал племянник хозяйки.

— Я не пью.

— А что, если выпьете, буйная или наоборот, тянет спать?

— Кто? Я? — Раиса выхватила из рук Валентина бутыль, вместо рюмки налила себе стакан и залпом выпила.

— Что ж вы… — попытался он остановить женщину, но дослушать она не успела. Резко потемнело в глазах, а тело безвольно обмякло на стуле.

— Уйдите! Видеть вас не хочу! — выпалила она.

Пожав плечами, Валентин встал и пошел к другим гостям. «Странная какая-то! А я хотел ей фотографию сына показать, — разочарованно думал он, наблюдая за гостьей краем глаза. — Не натворила бы чего!».

Валентин перешёл на другой край стола, сел между спортсменом и блогером, и, на правах хозяина, предложил выпить по маленькой. Вадим, сославшись на спортивный режим, отказался. Макс же взял рюмку и произнес тост:

— За милых дам!

Пока Вадим разговаривал с соседями по столу о спорте, Макс незаметно подлил спортсмену в чай настойку Авдотьи.

***

Наталья с интересом наблюдала за племянником хозяйки, который показывал фотографии ребенка блогеру с камерой. Она осторожно присела на стул рядом с мужчинами.

— Это ваш сын? — спросила она у Валентина.

— Да, ему пять. Мы уже два месяца не виделись.

— Какой хорошенький! — Наталья улыбнулась.

Между ними завязался душевный разговор. Встретились два измученных родительских сердца. Наталье очень понравился мальчик на фотографии. Она прониклась истинной симпатией к Валентину. Как она понимала его страдания!

***

Прохор чокнулся рюмочкой с Максом. Блогер пересел к нему от увлеченных разговором о детях Натальи и Валентина. Навел камеру, приготовившись услышать рассказ о боевых победах ветерана. Но старик, хлебнув настойки, вдруг осунулся и посмурнел.

— Дедуля, что приуныли? Может с сердцем плохо? Помощь нужна?

Прохор махнул рукой и зашмыгал носом.

— Невмоготу мне возвращаться в опостылевшую коммуналку, в одинокую холостяцкую берлогу. Опять проводить дни в склоках с соседями? Я ведь давно один, как перст. Родных не осталось, беспризорничал в послевоенные годы. По малолетке загремел в колонию. Вот там и стал выдумывать истории о «боевом прошлом» сына полка. Все смеялись, а я сам почти поверил в свои россказни. Потом принялся выменивать на водку ордена у фронтовиков. Даже юбилейные медали и значки шли в ход. Козырял ими, цену набивал, уважения добивался.

Опытного блогера Макса сложно было чем-то удивить, но тут он растерялся, не понимая, снимать ему неожиданные откровения лже-ветерана или выключить камеру.

— Да ладно, успокойтесь, что ж вы так…

— Эх, опостылело! И жизнь бесприютная, и вранье мое! Да гори все синим пламенем! — Прохор стал срывать с груди медали и значки и швырять их в печку. Макс еле его остановил, не понимая, что происходит.

***