Игра со смертью (СИ)

Как могло такое случиться, что муу испугались эту рептилию? Причем, с явным ужасом. Он прямо-таки читался в их глазах. Может я, конечно, чего-то не понимаю, но что могло им сделать существо малого уровня и размера? Оно даже клыков не имеет.

Услышав мой смех, фуубля поворачивает ко мне свою голову. Выражение его морды приобретает более явную улыбку, чем ранее. И существо, смешно, но довольно шустро перебирая пухлыми лапами, семенит в мою сторону. При этом волочит свое брюхо по земле. Глаза его блестят, будто выражая немалую радость встречи. Выглядит это так комично и забавно, что улыбка не покидает мое лицо. И какой-либо опасности от этой рептилии я не чувствую.

[— Мда… Даже теперь раздумываю, если смысл кусать этого фуубля?]

— Да, как можно вообще кусать такую милаху? — спрашиваю я не таясь, вслух.

Своим смехом и так себя выдал. А самые опасные, кто тут был, уже свалили при одном только упоминании названия забавной упитанной ящерки.

[— Хотя… Может цвет волос у тебя на золотой поменяется…]

— Эй! Твоя же задача улучшать и модернизировать мой организм и умения, а не украшать тело! С чего вдруг у тебя такие наклонности?

[— Вообще-то я личность творческая. И мне не чуждо чувство прекрасного. Так-то!]

— Ты, давай, прекращай подобное! Не хватало мне гламурным ходить! — а дальше я обращаюсь к подбегающему фуубле. Интересно, за что его так прозвали? — Иди сюда, малыш! За ухом почешу. Или что у тебя там вместо него.

Сверху раздуется шуршание и на меня падают небольшие щепочки коры. А так же раздается затравленный испуганный голос.

— Ээ! Ээ! Ээ! Ээа! — голос немного отдаляется. — Ээ! Фуубля! Ээа!

Задираю голову и вижу одного из муу, карабкающегося все выше и выше. Это оказывается подросток, что был в связке пленных. Видимо, в суматохе и панике, царивших среди муу, ему удалось освободиться, сбежать и спрятаться на дереве. А теперь парнишка, дрожа, пытается оказаться как можно дальше от ожиревшей рептилии.

— И чего они тебя так боятся? — обращаюсь к варану.

Протягиваю руку и начинаю чесать его складку между челюстью и шеей. По морде существа видно, что оно балдеет. Затем, принимается меня обнюхивать. И принимает просительное выражение. Словно ожидая от меня гостинца.

— Извини, малыш, нет у меня ничего вкусненького, — пожимаю плечами. — Сам голоден и не прочь перекусить.

Сверху продолжают доноситься причитания:

— Фуубля! Фуубля! Ээа!

Морда варана приобретает выражение крайнего детского расстройства. Будто малыш ожидал подарка от, так давно не навещавшего его, родственника, но привыкшего его от него каждый раз получать.

Становится очень жалко забавного фуубля.

В этот момент хвост рептилии раскрывается словно зонтик. Как мне показалось ранее, хвост состоял из нескольких, только потоньше.

Пууффф…

Раздается странный звук.

Фуббля становится вдруг довольным жизнью, а с дерева слышится еще более панический выкрик.

И тут я вдруг понимаю, почему рептилию обозвали именно так…

— Фуу-у-ээ… — чуть не задыхаюсь я. — Ты точно фуу-у-буээ… Кха-кха…

[— Фу-у-у-буэ!]

Вонь такая, что не передать. В носу, во рту, в глазах начинает нестерпимо щипать. Из последних литься слезы, а из первого сопли. В горле сильно першить и жечь, а голова кружиться. А еще появляется чувство, что тебя сейчас вывернет всего наизнанку.

Лишь краем, еще не покинувшего меня окончательно сознания, заставляю магический ветерок отогнать зловоние от моего лица. Получается не очень, но Псих, несмотря на то, что и на него эта вонь оказывает сильное давление, формирует из нанитов некие перегородки-фильтры. Причем, на глазных яблоках они прозрачны и видеть не мешают. Ощущение дурного запаха полностью не проходит, но он больше на меня так не влияет, и можно дышать и существовать относительно комфортно.

Рядом шмякается какая-то тушка. Она похожа на крупную белку с кожистыми крыльями. Фуубля с довольным видом подхватывает челюстями тело бессознательного животного и удаляется в ближайшие кусты.

А я остаюсь под деревом. Жду, когда вонь окончательно развеется и пацан, что спрятался высоко в ветвях, сможет спуститься. Попытаться поговорить с ним не мешает.

— Да, говорю тебе, мне туда надо! — в который раз пытаюсь разъяснить местному аборигену.

Мы с ним уже минут пятнадцать топчемся на месте, пытаясь понять друг друга.

После ответа парня непонятной скороговоркой, пытаюсь объяснить ему на пальцах.

— Я, — показываю на себя, — идти, — двумя пальцами изображаю шагающие ноги, — туда!

Указываю рукой направление.

— Ы! — мотает в стороны головой абориген. — Си ыха тао маоко!

В конце фразы, он показывает две скрещенные руки. На ум приходит обозначение этого жеста, как «прохода нет». Ну, или типа того.

— Твою-то так! — заключаю я.

— Тууютоак? — с удивлением переспрашивает парень, начиная оглядываться с беспокойством. — Соама тууютоак?!