Игра, старая как империя

Но, возможно, самым лживым в отчетах центра было то, что экономические модели в нем прогнозируются только до 2010 года. В этот период в экономических моделях отображаются инвестиции иностранных нефтяных компаний и вытекающий из них рост экономики Ирака.

Между тем в отчетах не были отображены модели экономики после 2010 года, когда начнет поступать первая нефть из новых месторождений и придется делить доходы. Я счел бы это все элементарной ошибкой, если бы это не вписывалось столь удачно в цели иракских политиков, стремящихся получить впечатляющие результаты за довольно короткое время.

Искусственно подогнанные временные рамки скрывали тот факт, что инвестиции нефтяных компаний будут им возвращены в виде доходов от нефти, как только пойдет первая нефть. Это выглядит так, как если бы я взял в банке кредит, который нужно было бы начать выплачивать через пять лет, и затем бы проанализировал свои финансы через четыре года. Конечно, я буду богаче до той поры, пока не начну возвращать долг.

Я поднял эту проблему в дискуссии с Виттом по радио и потребовал от него объяснений. Он ушел от вопроса, сказав общую фразу о важности инвестиций. Я ответил, что Ирак, безусловно, нуждается в инвестициях, но вопрос в том, в какой форме и на каких условиях. «Дэн Витт, каким будет ваш ответ?», – спросил его ведущий передачи. В ответ – тишина. Тогда ведущему пришлось обратиться к третьему приглашенному эксперту: «Дэвид Хорган, вы все еще на линии?» Третий эксперт, глава ирландской компании, которая недавно получила небольшой контракт на иракскую нефть, продолжил дискуссию со мной, без Дэвида Витта.

Я был потрясен. Человек, который общается с министрами финансов разных государств и представляет интересы некоторых самых могущественных корпораций в мире, предпочел ретироваться, когда я задал ему простой вопрос! Размышляя об этом, я понял, что он прекратил дискуссию именно потому, что привык иметь дело только с министрами и главами компаний. Во время дискуссии он постоянно повторял одну и ту же мысль: «Именно таким образом в Ирак могут прийти инвестиции. Обычно с ним не спорят по поводу того, какой должна быть цена этих инвестиций, поэтому он не может объяснить данный вопрос общественности.

Здесь невольно вспоминается история о голом короле. Международный центр по налогам и инвестициям не упомянул о доходах, важнее которых для Ирака быть ничего не может. Нефть приносит Ираку более 90 % доходов госбюджета. Если страна потеряет хотя бы часть этих доходов, все развитие Ирака окажется под угрозой.

Когда я работал с Яном Рутледжем, известным экономистом в сфере энергетики из британского города Шеффилд, я стремился исправить вышеупомянутое упущение Международного центра по налогам и инвестициям. Уже несколько лет я был большим почитателем работ Рутледжа. В конце 1990-х годов нефтяные компании вели большую лоббистскую кампанию с целью не допустить увеличения налогообложения с их нефтяных разработок в Северном море, заявляя, что повышение налогов сделает нефтяные разработки там экономически нерентабельными. Нефтяные компании грозились прекратить работы в случае повышения налогов. Исследование, проведенное Рутледжем, показало, что многие компании просто-напросто обманывают, а на самом деле разработки в Северном море для них – самые прибыльные, даже при высоких налогах. Недавно Рутледж написал книгу «Подсевшие на нефть» (Addicted to Oil),[194] которая стала одним из лучших произведений о развитии глобальной отрасли энергоресурсов и о стратегии, ставшей причиной войны в Ираке.

Изучая схемы инвестиций в нефтяные месторождения Ирака, мы можем оценить, каким образом будут делиться доходы от нефти. Конечно, это зависит и от условий конкретных контрактов о разделе продукции – одни будут более выгодными для компаний, а другие менее.

В своих расчетах мы использовали широкий спектр условий различных соглашений о разделе продукции, которые практиковались когда-либо в мире, – от довольно жестких условий соглашений в Ливии до щедрых для нефтяных компаний условий российских контрактов. Приняв цену на нефть – 40 долларов за баррель, мы подсчитали, что эти соглашения о разделе продукции только для 12 нефтяных месторождений Ирака, которые названы приоритетными для освоения (из более чем 60 известных, но неосвоенных месторождений), обворуют Ирак на сумму от 74 до 194 млрд долларов, по сравнению с государственными компаниями, которые бы занимались нефтяными разработками.[195] Эта сумма в шесть раз превышает валовой внутренний продукт Ирака. Если цена на нефть останется такой же высокой, как сегодня (около 70 долларов за баррель), убытки, которые понесет Ирак, станут значительно выше.