Игра теней

«Наверное, они смотрят, кто из людей достоин награды, а кто — наказания, — решила она. — Так или иначе, сейчас я могу лишь плыть по течению. О, если бы кто-нибудь подсказал, как мне поступить!»

Покойный Шасо не раз говорил о том, что беглецам необходимо собрать армию, хотя бы несколько вооруженных отрядов. Он не сомневался: когда Бриони объявит во всеуслышанье о том, кто она такая, братья Толли попытаются ее уничтожить и принцессе понадобится надежная защита. По мнению Шасо, именно сианский король мог предоставить ей войско. И вот после множества злоключений Бриони добралась до Сиана. Больше всего на свете ей хотелось попасть в Иеросоль, где томился в плену отец. О, как она была бы счастлива, если бы смогла вновь увидеть его лицо, услышать его голос! Но она знала, что об этом лучше не мечтать: даже если ей удастся добраться до Иеросоля, она в лучшем случае станет пленницей, как и король Олин. Гораздо разумнее попытать счастья здесь, обратившись за помощью к давним союзникам.

А может быть, старый солдат Шасо слишком полагался на военную силу и рассуждал чересчур прямолинейно, когда уверял, что нельзя вернуть королевство без могучей армии?

Воспоминания о Шасо заставили сердце Бриони болезненно сжаться. Какую страшную несправедливость совершили они с братом, заставив этого человека, чья преданность была поистине безграничной, долгие месяцы томиться в каменном мешке.

«А теперь Шасо мертв. По моей вине. Из-за моей глупости, моей самонадеянности, моей…»

— Эй, Тим, дружище, что случилось?

В голосе Фейвала слышалось искреннее беспокойство.

— С чего это ты вдруг разнюнился?

Бриони с досадой смахнула слезы, струившиеся по щекам. И как такая плакса могла надеяться, что ее примут за мальчишку, сердито спросила она себя. Хорошо, что больше не надо никого обманывать.

— Просто… кое-что вспомнилось, — пробормотала она.

Постоялый двор, где они обосновались, назывался «Двуличная женщина», и Бриони не могла отделаться от ощущения, что в этом странном названии есть нечто зловещее. Оно словно намекало на ее собственное положение. Таверна притулилась в дальнем углу старой рыночной площади, в квартале Нора Чакки. Как выяснила Бриони, словом «чакки» здесь называли жителей гор, которые перебирались в город и нанимались на самую тяжелую и грязную работу. Именно они селились в лабиринтах узких грязных улиц, расположенных в непосредственной близости от городских стен. В ясные дни тень этих высоких стен накрывала почти весь квартал, не позволяя жителям ощутить прикосновение лучей зимнего солнца. Один из многочисленных каналов отрезал Нору Чакки от всего остального города.

На вывеске над дверью таверны была изображена женщина с двумя лицами: одно сияло улыбкой, а другое было искажено гримасой злобы. Хозяин, дородный усатый малый по имени Бедойас, провел актеров через двор с недовольным видом человека, вынужденного размещать в своей спальне скот.

— Вот ваше помещение, — проронил он. — Я уже приказал мальчишке отвести лошадей в конюшню. И помните, без моего разрешения вы не смеете даже гвоздь в стену вбить. Ясно?

— Ясно, радушнейший и любезнейший хозяин, — кивнул Финн. — Если кто-нибудь будет о нас спрашивать, отсылайте его ко мне. Да будет вам известно, меня зовут Теодорос.

Когда хозяин удалился, дабы проводить в комнаты других гостей (в эту зиму их было не слишком много), Бриони помогла товарищам возвести во дворе сцену. На этот раз они соорудили ее с большей основательностью, чем обычно, ведь им предстояло провести здесь не менее десяти дней. Некоторые члены труппы в плотницком ремесле были искуснее, чем в актерском, а Доуэн Бирч, Фейвал и Педдир Мейквелл в прошлом работали в строительных артелях.

Хьюни заявил, что прежде ему тоже доводилось плотничать, однако Финн Теодорос громогласно уличил его во лжи.

— Да как ты смеешь мне не верить, заплывший жиром боров? — возмутился Хьюни.

Он помогал Фейвалу и еще двум актерам скрепить бочки, служившие опорой для сцены. Актеры не возили бочки с собой, так как знали, что ими можно разжиться в любой таверне. «Двуличная женщина» не стала исключением.

— К твоему сведению, за свою жизнь я построил больше домов, чем ты съел жареных цыплят!

— О, старина, похоже, ты своими руками построил Тессис! — с насмешливым благоговением заявил Педдир Мейквелл. — Судя по упитанному брюху нашего славного Финна, цыплят он съел несколько сотен.

— Шутка была бы недурна, дражайший Мейквелл, если бы твое собственное брюхо не напоминало наполненный жиром курдюк, — с видом оскорбленного достоинства изрек Теодорос. — Увы, ты подобен золотарю, который насмехается над кожевенником за то, что тот скверно пахнет!