Игра теней

Цезарь. Вы, женщины… красивые, умные, тонкие, рожденные для поклонения и любви. А мы… мы — это обремененные заботами и мыслями мужчины… мужчины, рожденные, чтобы делать дело… делать политику, вести войны, менять порядки, писать книги, строить города, жаждать власти и славы… Обремененные самими собой — своей гордыней, честолюбием, жаждой созидания… впрочем, и разрушения тоже. Все это — в нас, в наших головах, в крови… Мы несвободны от самих себя, детка, мы прикованы цепями к собственному предназначению… а его и нас так много, что не остается места еще и для беззаботности, веселой любовной игры… А в Антониях именно этого хоть отбавляй, потому что в них нет всего остального. Они как пустой кубок, который всегда тут как тут, чтобы его наполнили вином. Или уксусом, это ничего не меняет. Вот вы и уходите от нас, спасаетесь бегством… (С неожиданным любопытством.) Кстати, я давно хотел тебя спросить… почему — Антоний?

Клеопатра (не поняла, о чем он). Антоний?. — но ведь ты сам…

Цезарь. Почему именно этот Антоний, Марк?.

Клеопатра (растерянно). Почему?

Рим, август сорок пятого года, дом Цезаря.

Цезарь (идет навстречу Клеопатре; он искренне рад ей, но прячет эту радость за холодной почтительностью протокола). Я рад тебя видеть, царица, и приветствовать в Риме. (Голос его дрогнул.) Я рад тебе, детка…

Клеопатра (тоже стесненная жесткими рамками этикета). И я рада, Цезарь. Я рада увидеть в величайшем городе мира его первого гражданина. (Протянула ему обе руки.) Мой Гай…

Цезарь (мягко и сердечно). Я все помню, Клеопатра, я ни на день не забывал о тебе, но… (Вернувшись к официальному тону.) Как тебе понравился Рим, царица?

Клеопатра (с достоинством). Я приехала в город Цезаря из города Великого Александра.

Цезарь (улыбнулся). Честно говоря, Александрия мне тоже больше по душе, чем Рим. Жаль, сгорела тамошняя библиотека, не то бы я с удовольствием порылся на досуге в старых рукописях… впрочем, досуга мне, по всему видать, не дождаться. (Не удержался.) Помнишь наше путешествие по Нилу, к самым его истокам?. Тогда мне еще хотелось дойти до истоков всего на свете, увидеть начало вещей и начало времен… (Внезапно.) Как мой сын? Как Птолемей? (С беспокойством.) Я полагаю, ты не привезла его с собой?!.

Клеопатра (твердо). Он не Птолемей. Он — Цезарион.

Цезарь (удивился). Но ведь при рождении ты назвала его Птолемеем?!

Клеопатра. Это имя всех мужчин в нашем роду. Но по отцу он — Цезарион. Он твой сын.

Цезарь (усмехнулся). И мой наследник?.

Клеопатра (жестко). И твой наследник.

Цезарь (уклончиво). Надеюсь, это не единственное его достоинство.

Клеопатра. Разве этого мало?

Цезарь. Если я умру… (поправился) когда я умру, наследник у меня будет лишь один.

Клеопатра (нетерпеливо). Кто?

Цезарь (просто). Рим.

Клеопатра (неотступно). Но кому ты завещаешь самый Рим?

Цезарь (очень серьезно). Его богам. Рим — вечен, а над вечностью — одни боги.

Клеопатра (не сдержалась). Я ненавижу твой Рим!

Цезарь (спокойно). Я тоже.

Клеопатра. Ты? Первый из римлян?!

Цезарь (усмехнулся). Кто же, как не я, имеет на это право?. (С едва сдерживаемым гневом.) Этот лживый, корыстолюбивый город, пропахший гнилью, глупостью и расчетом! — не-на-ви-жу!. (Гнев вырвался наружу.) Я сотру его с лица земли! Выкорчую железом! Я воздвигну на его месте другой Рим — терпимый, милосердный, великодушный!. (Веял себя в руки; усмехнулся.) Если успею, конечно. Но ради этого стоит набраться терпения и осторожности. Быть мудрым, как змий, и кротким, как голубь. Ну, и если меня не убьют раньше, чем…

Клеопатра. Убьют? Кто посмеет?!

Цезарь. Вдобавок ко всем своим достоинствам Рим еще и неблагодарен, детка. И мстителен. С особым сладострастием он мстит тем, кто хочет сделать его лучше, чем он есть. Этого он никому не прощает.

Клеопатра. И ради него — такого! — ради власти над ним…

Цезарь (прерывает ее). Над ним?. Нет, мне все-таки не удалось сделать из тебя настоящую царицу.

Клеопатра. Почему?