Пустой, чтоб его, слот способностей! Мне всего-то нужно договориться с волхвами о зачаровании клинка на Божественный урон!
Главное, чтобы ещё и Уля согласилась… Ну и ключ найти…
— Киря, веди в храм, — скомандовал я своему пету. — Пора познакомиться с местными друидами.
— Рррав! — одобрительно отозвался волчонок и потрусил к выходу.
Но стоило нам выйти из кладбища, как дорогу преградили два хмурых стражника.
— Стоять!
— С дикими зверьми вход в город запрещён!
— Так это хаски, — я широко улыбнулся, — он очень дружелюбный, не кусается и любит детей.
— Слышишь, Добромир, — буркнул правый бугай, — этот волчара ещё и на деток наших глаз положил! А ну, пшли вон отсюда!
Левый стражник оказался не в пример вежливее и, я бы сказал, умнее.
— Жировит не хотел вас обидеть, уважаемый, — внушительно проговорил он, не сводя с Кири копья. — Но он прав. С дикими зверями не положено!
— Он не дикий, — я решил не обращать внимания на грубого Жировита и вести диалог исключительно с Добромиром. — Он домашний.
— Если домашний, то на поводок его посади! — нахмурился правый. — Нет поводка, плати штраф и выметайтесь со своим волком из города.
— Уж лучше быть волком, чем шакалом, — не сдержался я.
— Оскорбление действующей власти? — обрадованно заулыбался Жировит, поудобней перехватывая копьё, — одним штрафом не отделаешься, остроухий!
Так, отношение изменилось только с одним воином, а не со всей стражей, значит, у меня есть простор для манёвра. Я взглянул на появившуюся над стражником информацию:
Что ж, с этим уже можно работать, тем более и народу вокруг, на удивление много образовалось. Убью-ка я сразу двух зайцев!
— Это ты что ль власть? — я заслонил собой оскалившегося Кирю и незаметно шепнул пету: — Киря, изобрази щеночка!
Волчонок тут же умильно посмотрел на Добромира и неохотно завилял хвостом. Жировит брезгливо посмотрел на Кирю и попытался ткнуть его алебардой.
— Ты что, ослеп…
— То, что мэр — власть… знаю, — я повысил голос, не давая стражнику договорить. — Дороги в городе, правда, дерьмовые, ну и ладно! Вот он — власть. А ты, Жировит, старший брат писаря Вацлава, который последнее время только в ресторации и обедает, бюджетные деньги проедает, не власть вовсе! Ты слуга народа!
— Да ты!
— Я спокойно себе гуляю со своим щенком! — не прерываясь на секунду, я вытащил из Инвентаря ошейник и ловко надел его на Кирю.
— Никого не трогаю! Иду к волхвам, вознести мольбы за здоровье добрых жителей города Удольска, а меня хватают и чуть ли не в острог ведут! Что ж это твориться-то такое, люди добрые!
— Да ты, да ты… — на покрасневшего как томат Жировита было больно смотреть, — ты вообще пришлый!
— Во-первых, я свой! — я вытащил из-за пазухи разрешение на землю, выписанное писарем Вацлевом. — Во-вторых, со своим белым псом помогаю доблестной страже Удольска очищать окрестности города от сбившихся в стаи серых волков! Уважаемый стражник Путята подтвердит. В-третьих, по закону…
— А ну, молчать! — гаркнул побагровевший стражник, не обращая внимания на попытки Добромира его успокоить, — Я здесь закон!
— Тогда какого Чернобога, — в ответ заорал я, удачно припомнив имя одного из злых богов, — по ночам в нашем городе горят дома?! Почему законопослушные жители должны терпеть свалку у своего дома? Где дороги, на которые мы платим налоги? Где этот твой закон?!
— А ведь эльф прав, — заметил упитанный булочник. — Ночью избы скорняка и знахарки подчистую выгорели!
— А ещё кто-то мост обрушил! — донеслось из толпы.
— Достало уже по лужам ходить!
— Красавчик дело говорит!
Это я-то красавчик? Хех, ну раз так…
— И почему, — я ткнул пальцем в выпирающее брюшко Жировита, — Отдельные представители стражи не только не защищают мирных граждан, но… требуют взятки!
— Совсем оборзели! — Какой-то дедок замахнулся на стражника своей клюкой.
— Ироды! — заголосила здоровенная, поперёк себя шире бабища.
— Доколе будет!
— Гнать его из стражи!
— Дармоеды! — кольцо жителей медленно, но верно стягивалось вокруг незадачливого стражника.
— А ведь я, — я решил добить Жировита, пользуясь его замешательством. — Сегодня утром последний золотой потратил на благо города!
— И какое же? — хмуро бросил Добромир, которому явно не нравилось происходящее.