Игра трех королей

– Она в одиночку уложила голыми руками кабана в два раза больше себя – за её безопасность я точно не переживаю, – спокойно отозвался Рик, с интересом окинув взглядом чёрную форму агента и значок на груди. – Так вот он, друг из ФБР? Сдаётся, как раз американцы тут и не при чём…

Лора неловко помялась, раздумывая, стоит ли представлять их друг другу. Вроде заочное знакомство уже было, да и их колкие взгляды друг на друга не обещали совместных посиделок за чашкой кофе. Поколебавшись пару секунд, она переплела с Риком пальцы и настойчиво сжала:

– Мы тут больше не нужны. Теперь и правда можно ехать домой, – вздохнув, она последний раз посмотрела на Ашера – седьмым чувством понимая, что сейчас разбивала его надежды. Он годами думал, что Бродяга закончит путь в Ганновере, как только ей надоест скитаться. И темнота в его глазах была того же оттенка, что униформа – чистый обсидиан. То, что придётся оставить позади. – Спасибо за всё. И удачи тебе, неизвестный англичанин, – она улыбнулась уголками губ, чтобы он понял, что это прощание. И что ей больше не нужны анонимные звонки из прошлого.

Ашер моргнул и чуть наклонил голову – в негласных символах он точно большой специалист.

– Береги её, – глухо бросил он Рику, прежде чем отвернуться и пойти к крыльцу, на ходу доставая телефон. Что ж, тоже неплохой способ ставить точки.

Тонко заскулил вертящийся под ногами Макс, ткнувшись Лоре мокрым носом в свободную руку. Она почесала его за ухом, в который раз оценив ум этого пса, умеющего не только отвлекать от плохих мыслей, но и быть оружием своего хозяина. Рик тяжело вздохнул, а затем вполголоса уточнил:

– А домой это…

– Всё равно. Туда, где ты.

***

Полуденное солнце светило в окно, и от него не спасали опущенные жалюзи. В кабинете комиссара блестел идеальной чистотой только что вытертый стол, со стены исчезли все стикеры и отправились в мусорное ведро. Пустовато стало и на полках стеллажа: большая часть папок с самого утра была сдана в архив. Кактус отправился на стол стажёра Фелисити, запасные рубашки – ровной стопкой в коробку к рамке с фотографией Вики и отца.

Рик прибирался. У него забрали дело, ясно дав понять, что дальше им займутся без его участия. И это не бесило. Так правильно, так есть шанс, что в городе снова восстановится хрупкая скорлупка порядка. Пока не появится очередной безумец и не учинит новую расправу над невинными. Вот только комиссар Шаттен больше не тот, кто встанет на его пути.

Осознание пришло ещё тогда, на заводе, когда первыми в ход пошли руки, а не голова. В момент, когда на Лору был направлен пистолет, не существовало никакого контроля и никакого механического анализа. Им двигало лишь первобытное, рефлекторное для любого мужчины стремление защищать своё любой ценой, и это не то, что полицай мог себе позволить или простить. Злость, страх, агрессия и, как итог, перекрученное вместе с пафосным галстуком тело. Роскошь быть живым и чувствовать быстрее, чем думать. И хуже всего то, что это оказалось приятно. Приятно увидеть мозги Алекса на стене. Приятно слышать хруст костей под огромными ножами. Приятно знать, что убийца Михеля ослеп на один глаз.

И всё это лишало его права по-прежнему носить кобуру.

Последней в мусор отправилась парадная тёмно-синяя форма, целиком, вместе с серебряными погонами. Но чуть поколебавшись, Рик достал её, отряхнул и переложил в коробку. На чердаке ей тоже найдётся место. Может быть, когда-нибудь он покажет её сыну. Или дочери. Без разницы, если этот ребёнок будет выращен в любви и безопасности, и если ему не придётся сидеть каждый день под порогом и гадать, вернётся ли отец этим вечером. Да даже если Лора никогда не захочет детей, она заслуживает спокойствия и чашку кофе в постель, а не пороховую бочку.

Ради себя, ради неё, ради всех людей Гамбурга. Рик сел в своё кресло, зная, что в последний раз. Глубоко вдохнул, а затем достал из кармана брюк чётки и прокрутил бусины в руках. Пора. Он тоже кое-чего заслужил за эти годы: жизнь человека, умеющего дышать полной грудью. Жизнь, что забрал разорвавшийся под колёсами снаряд. Под звуки побрякивающих браслетов восстановленную из стеклянной пыли руками безумной гадалки. А мальчика, отдавшего ему незримую обязанность защищать всех вокруг, пора отпустить по реке времени дальше. Нельзя видеть цель своей жизни в том, чтобы стелить её под ноги других. Нужно искать новый смысл и выстраивать по кирпичику собственный домик, и Рик не сомневался, что фундамент для него уже есть. В прощальном жесте сжав нефритовые чётки, он выдвинул пустой верхний ящик стола и оставил их там без намерения касаться снова.