Игра в бары

– Потому я и пришел сюда. Возможно, и зря. Не исключено, что полиция быстро доберется до сути – сегодня или завтра, – и тогда все образуется. Но не исключено также, что следствие зайдет в тупик, как иногда случается, и Вульф опоздает со своей работой, да и клиент его не собирается долго ждать. Мы не вправе повторять ошибки фараонов. Нам нужно во что бы то ни стало добраться до этих людей. Единственный верный шаг приведет к победе. Хочу заметить вам, миссис Джеффи, что я не собираюсь копаться в подробностях вашего согласия на дивиденды, но то, что дело давало вам неплохую поддержку в течение долгого времени, не подлежит сомнению, а потому предложенный мною план отнюдь не вызовет недоумений. Сама Присцилла Идз просила бы вас о том же, если бы могла заговорить. Вы…

Я замолчал, ибо только болван может говорить с собеседником, который от него уходит. Слезши с дивана, она ничего не сказала, просто поплелась прочь. Очутившись в дальнем углублении комнаты, она повернулась и бросила:

– Я не стану ничего делать! Не стану! – И после этих слов исчезла.

Секунду спустя до меня донесся звук закрывающейся двери – не яростный, но весьма твердый. Постояв немного в раздумье и решив, что совершенно не располагаю снарядами, которые бы поразили данную цель в данном месте и в данное время, я двинулся в направлении, противоположном выбранному хозяйкой, – в прихожую. Там в поле моего зрения попали шляпа, лежащая на столе, и пальто, висящее на спинке стула.

Что за черт, подумал я, подобрал их и унес.

8

Время близилось к полудню, когда, сделав по дороге три остановки, я расплатился с шофером на углу Двадцать девятой улицы и Ленсингтона и зашагал к востоку. Первый раз такси тормозило у аптеки: я звонил Вульфу и отчитывался о своей неудаче. Второй – возле склада Армии Спасения: избавлялся от пальто и шляпы третий – у ресторана, где, согласно информации Лона Коэна, работал официантом Эндрю Фомоз. Выяснив, что у того сегодня выходной, я отправился к нему на квартиру.

Нет, особых надежд на эту встречу я не возлагал. Главной моей задачей была доставка Сары Джеффи на Тридцать пятую улицу к Ниро Вульфу и Натаниелу Паркеру, единственному юристу, которому Вульф время от времени посылал орхидеи, чтобы обсудить детали заявления в суд. Поскольку эту возможность я прохлопал, попытка с Фомозом, по замыслу Вульфа, годилась только как неудобоваримый вариант, если не суррогат. И повиновался я не служебному рвению, а лишь выработанной долгими годами привычке, когда, очутившись возле нужного дома на Восточной Двадцать девятой улице, окинул местность внимательным, цепким взглядом и кое-что увидел.

Перейдя дорогу, я зашел в темную захламленную мастерскую по ремонту обуви и остановился перед сидящим там мужчиной, который при моем появлении немедленно спрятался за газетным листом.

Я обратился непосредственно к газете:

– Свяжитесь, пожалуйста, с лейтенантом Роуклифом. Похоже, на меня нападает желание выдавать себя за представителя закона. Я чувствую, как оно приближается.

Газета опустилась, открыв пухлое лицо некоего государственного служащего по фамилии Хэллоран.

– У вас хорошие глаза, – сказал он. – Я просто констатирую. Если таким способом вы хотите выразить неуважение к упомянутому лейтенанту, давайте, продолжайте.

– Как-нибудь потом, сейчас я на службе. Я рад, что заметил вас, иначе бы непременно попал в ловушку. Если я не выйду оттуда через три дня, позвоните все-таки Роуклифу. Здесь что, серьезная слежка или вы один на нем висите?

– Я пришел сюда за шнурками для ботинок.

Я извинился за то, что оторвал его от дела, вышел и опять пересек улицу. Вероятно, отдел по расследованию убийств еще не напал на след, если старался держать Фомоза в поле зрения. Ведь Фомоз, насколько я понял из газет, фигурировал в деле только как пострадавший и не внушал серьезных подозрений, иначе я бы получил от Хэллорана информацию.

Дом был старый, пятиэтажный, из красного кирпича. Фамилия Фомоз стояла в списке жильцов последней. Я нажал на кнопку, подождал тридцать секунд щелчка, толкнул дверь и поднялся по лестнице. На каждую площадку выходили три квартиры. Первая располагалась справа, вторая слева, а третья посередине. Одну из дверей в дальнем конце площадки украшал большой черный бант, свисающий почти до пола. Я позвонил туда, и через секунду изнутри послышался низкий сердитый мужской голос:

– Кто там?

Основываясь на убеждении, что я должен получить хоть какую-то компенсацию за тяжелую полуторачасовую работу, я сказал.

– Друг Сары Джеффи! Моя фамилия Гудвин.

Дверь резко распахнулась, и на пороге возник Геркулес в белых шортах, казавшихся особенно яркими по соседству с темной кожей и взъерошенной копной вьющихся волос.

– Я в трауре. Чего вам?

– Вы Эндрю Фомоз?

– Я Энди Фомоз, Эндрю никто меня не зовет. Что вы хотите?

– Спросить вас, почему Присцилла Идз собиралась сделать вашу жену директором корпорации «Софтдаун»?

– Как? – Он вскинул голову. – Повторите, что вы сказали?

Я повторил. Убедившись, что расслышал правильно, он развел руками.

– Знаете, – прогромыхал он, – я этому не верю.