Игра в бары

Я уже стоял рядом. Сверху красовался голубой шелковый пеньюар, который она переложила на кровать.

– В честь нашего знакомства, – сказала она с упреком.

– Мне сейчас куда труднее, чем вам, – уверил я ее. – Считайте, что меня здесь нет.

Я не эксперт по дамскому белью, зато отлично знаю, что мне нравится, а она припасла целую коллекцию. Среди прочих вещей обнаружилось одно белое одеяние, прозрачное, как паутина, с самой прекрасной отделкой, какую я когда-либо встречал. Едва оно перекочевало на кровать, я вежливо поинтересовался:

– Это блузка?

– Нет, пижама.

– О, для жаркой погоды великолепно.

Когда чемодан опустел, я хорошенько осмотрел его и ощупал все стенки. Я вовсе не переигрывал: среди нежелательных предметов, присланных однажды в наш дом в некоем подобии контейнера, находились острога, бомба со слезоточивым газом и баллон с цианидом. Но в конструкции чемодана, равно как и шляпной картонки, не было ничего хитроумного. Что касается их содержимого, то более красивой и полной коллекции дамских вещей, заготовленной для спокойной безоблачной недели в частном доме частного детектива, я не мог себе вообразить.

– Думаю, достаточно, – изрек я милостиво. – Я не обыскиваю ни вашу сумочку, ни вас саму, поэтому, надеюсь, вы не станете возражать, если я запру дверь. Ведь если вы проскользнете в комнату Вульфа и подсыплете цианид в бутылочку с аспирином, а он примет его и умрет, я останусь без работы.

– Конечно, – почти прошипела она. – Заприте меня получше: именно этим я ежедневно и занимаюсь.

– Тогда вам нужен сторож, то есть я. Как насчет выпивки?

– Если вам не трудно.

Я ответил, что нет, и покинул ее, заперев дверь на ключ, который принес из кабинета. Зайдя на кухню предупредить Фрица, что у нас гостья, закрытая в южной комнате, я дал ему ключ и попросил отнести ей напитки. Потом отправился в кабинет, вытащил из кармана семь пятидесяток, сложил их и сунул под пресс-папье на столе Вульфа.

2

В одну минуту седьмого, когда послышался шум спускающегося лифта, я был настолько поглощен содержанием своего письменного стола, что при появлении Вульфа даже не повернулся. Все его действия я, однако, определял на слух: вот он шагает к креслу, вот усаживается, поудобнее устраивая свои четыре-тысячи унций, звонит насчет пива, ворчит, потянувшись за книгой, оставленной им здесь двумя часами раньше, с фальшивой десятидолларовой бумажкой вместо закладки. Краем уха я ухватил и вопрос Вульфа, адресованный Фрицу, притащившему пиво:

– Это ты положил сюда деньги, а, Фриц?

Тут, конечно, пришлось вмешаться мне:

– Нет, сэр, это я.

– Разумеется. Спасибо, Фриц. – Он открыл бутылку и наполнил стакан.

Фриц ушел. Вульф дал пене осесть, но не слишком, и сделал два солидных глотка. Потом поставил стакан на стол, постучал пальцем по пачке новеньких пятидесяток, все еще лежащих под пресс-папье, и спросил:

– Ну? Вздор?

– Нет, сэр.

– Тогда что?

Я заговорил, и речь моя потекла плавно, с проникновенной искренностью:

– Я допускаю, сэр, что ваши слова, сказанные в пятницу о моих непосильных трудах и банковском счете, верны, но, боже! Как они обидны. Я почувствовал, что не окупаю своей доли, тогда как вы в поте лица по четыре часа ежедневно отрабатываете свою в оранжерее. Короче, я сидел сегодня здесь, пытаясь все это переварить, когда позвонили в дверь.

Он прореагировал на мои откровения, как я и ожидал: найдя в книге нужное место, принялся за чтение, Я продолжал:

– К нам явилась особа женского пола немногим старше двадцати лет, с не имеющими себе равных глазами, приятной фигурой, с очень блестящим кожаным чемоданом и шляпной картонкой. Еще не переступая порога, она начала хвастаться знаниями дома и его обитателей, почерпнутыми из газет. Я привел ее сюда, и мы поболтали. Она не пожелала сообщить ни своего имени, ни чего бы то ни было другого о себе. Ей не нужны ни совет, ни информация, ни детективные услуги. Единственное, о чем она просит – это об убежище на неделю с питанием прямо в южной комнате, которая, как вы знаете, расположена на одном этаже с моей. Вы с вашим тренированным умом, естественно, уже поняли то, с чем я смирился лишь под давлением неоспоримых фактов. Она, не только прочитав обо мне, но и увидев мою фотографию, не смогла побороть желания провести рядом со мной, по ее выражению, «одну волшебную неделю». К счастью, монета у нее водится, и она заплатила вперед по пятьдесят долларов за день. Вот так. Я объяснил, что беру деньги лишь условно, в ожидании вашего согласия, проводил в комнату, помог распаковаться и запер. Сейчас она там.

Он сидел, развернувшись так, чтобы на книгу падало как можно больше света, то есть практически спиной ко мне. Я спокойно продолжал: