Игра в бары

– Когда вы покидали меня в четверг вечером, я не имел ни единой улики против любого из вас в связи с убийством мисс Идз. А вероятность того, что у кого-то обнаружится причина для убийства миссис Фомоз, казалась мне более чем сомнительной. Повторяю, я заявил Гудвину, что, по-моему, знаю имя преступника, но упоминал я также о противоречии, которое следует разрешить. Для этой цели я попросил его пригласить сюда в одиннадцать часов следующего утра миссис Джеффи. – Он повернул голову влево. – Так какое тут противоречие, мистер Кремер?

Кремер покачал головой.

– Я не все представляю себе столь же ясно, как вы. Наверное, Эрик Хафф вовсе не Эрик Хафф, а самозванец, судя по тому, что вы говорили относительно убийства миссис Фомоз: мол, она не смогла бы его узнать. Но что потом?

– А вот что. Среди прочих вещей, переданных мною в пятницу лейтенанту Роуклифу, находилась копия отчета, отпечатанного Гудвином, о его беседе с миссис Джеффи в среду в ее квартире. Вы, без сомнения, читали его, и вот выдержка оттуда: «Это было последнее письмо от Прис. Самое последнее… Возможно, оно еще сохранилось… Я помню, что вложила в конверт его фотографию».

– Так миссис Джеффи сказала Гудвину, – продолжал Вульф. – Ее слова противоречили моей гипотезе о том, что мужчина, назвавшийся Эриком Хаффом, был самозванцем, поскольку, если миссис Джеффи видела фотографию Хаффа, то почему не обвинила этого человека в первую же встречу? Мне требовалось получить ответ, и я попросил Гудвина пригласить ее сюда в пятницу утром.

– Почему же вы не поинтересовались у нее самой?

– Если вы бросаете мне вызов, мистер Кремер, то я его проигнорирую. Если просите дополнительной информации, то…

– Именно так.

– Хорошо. Нашей беседе не благоприятствовали обстоятельства. Мои подозрения относительно Хаффа не подтвердились, пока оставаясь лишь гипотезой, и я сомневался в добросовестности самой миссис Джеффи. Вначале я хотел выслушать мнения Гудвина и Паркера, а миссис Джеффи ушла вместе с Паркером. Уже наступила ночь, и я устал. Конечно, я сожалею о случившемся. Начал жалеть уже через два часа после того, как лег, когда меня разбудил Гудвин по телефону и сообщил, что миссис Джеффи убита. Тогда, слишком поздно для нее, я понял все окончательно. Я даже выбрался из постели и сел в кресло, чего никогда не делал прежде.

– Ведется магнитофонная запись, мистер Вульф, – предупредил его Бауэн. – Вы заявили, что вам была известна личность убийцы. Почему вы никого не уведомили?

– Тьфу! Вы просто ребенок, мистер Бауэн. У меня не было доказательств. Вы заполучили всю мою информацию до последней крупинки и Гудвина впридачу, что представляет собой большое преимущество, когда его голова работает Я начал, как вы помните, с простой гипотезы о том, что убийство миссис Фомоз было подготовкой к убийству мисс Идз. Но в действительности у меня имелось несколько различных гипотез. В дальнейшем самой перспективной из них стала такая: некто в Каракасе, завладев документом мисс Идз, выдает себя за Хаффа, предъявляя соответствующие требования. Потом, решая, что ему надо приехать в Нью-Йорк, дабы поторопить события, он составляет план убийства двоих людей, которые, зная Хаффа, сделали бы пребывание его здесь невозможным. И он избавляется от них либо сам, либо руководит преступлением. После гибели миссис Джеффи, мое предположение стало больше, чем гипотезой.

Убийца вытащил в тот вечер ключи из ее сумочки, а насколько известно, никто из присутствующих, кроме Хаффа, не имел ни малейшего повода для убийства миссис Джеффи. И мое противоречие разрешилось. Миссис Джеффи обнаружила, что Эрик Хафф не тот человек, чью фотографию она получила от своей подруги шесть лет назад, но не разоблачила его: такое было не в ее характере. Она достаточно ясно объяснила свою позицию Гудвину: она не любила вмешиваться в чужие дела, ни разу не приходила на заседания акционеров корпорации. А в четверг тут появилась потому, что чувствовала себя глубоко обязанной Гудвину. Нет, она не разоблачила самозванца, но наверняка дала ему понять, что не узнаёт в нем Эрика Хаффа. Возможно, она сказала ему об этом взглядом или какими-то наивными и прямыми вопросами. Во всяком случае, он понял, что она представляет для него смертельную опасность, и начал действовать быстро, нагло и очень ловко, вытащив ключи из ее сумочки. Нет, он…

Его прервал Ирби, голос которого звучал твердо, прямо и громко:

– Я хочу заявить немедленно, так, чтобы мои слова зафиксировали: мы не…

– Заткнитесь! – оборвал его Кремер.

– Но я…

– Прекрасно знаю, чего вы хотите, и лично займусь этим.

Вульф спросил:

– Я могу продолжать?

– Да.