Игра в бары

После ухода гостей, раздеваясь перед сном, я уже не в первый раз подумал о второй проблеме. Придется ли мне ударить Присциллу до того, как воспользоваться веревкой? Я считал, что гораздо предпочтительней применить лишь одно оружие. Сняв веревку с талии, я стал цеплять ее на различные предметы — на ручку кресла, книгу, подушку — и крепко затягивать, но ничего не выяснил. Мне требовалось узнать, какое усилие понадобится для того, чтобы парализовать дыхание Присциллы и побыстрее лишить девушку чувств. Тогда я накинул веревку себе на шею, ухватился за концы и стал тащить.

Никто из присутствующих не отрывал глаз от Квес–та, когда он поднимал руку, чтобы дотронуться до шрама под подбородком, и медленно опускал ее обратно.

— Господи, — проговорила мисс Дьюди.

Квест кивнул.

— Да, это результат. Я очнулся сам, без посторонней помощи — да и помогать было некому, — после того, как рухнул на пол и пролежал без сознания несколько минут. Не знаю, случился ли мой обморок от психологического напряжения или я действительно себя придушил, но с тех пор у меня больше никогда не мелькала мысль о самоубийстве. Тогда был единственный раз. В ту секунду, когда я сидел на полу, глядя на веревку в своей руке, все случившееся обрушилось на меня, точно прорвало плотину. Я серьезно и тщательно готовился к убийству — вот оно орудие будущего преступления! А может, это только кошмар? Я поднялся на ноги и подошел к зеркалу: мою шею обвивала синевато–багровая полоса. Если бы тогда рядом оказалось какое–нибудь доступное оружие — например, заряженный пистолет, — я бы убил себя. Но ничего такого не нашлось, и я остался жить. Позже, на следующее утро, я уверовал в то, что просто видел страшный сон. Уверовал. Да. Так заканчивается моя история. Вот уже десять лет эта веревка, аккуратно сложенная, хранится на подносе на моем туалетном столике, и я часто спрашиваю себя, откуда она там взялась? Вернее, спрашивал до сегодняшнего утра. Я…

— Она все еще на месте? — перебил его Вульф.

Квест вздрогнул.

— Конечно!

— Она не исчезала оттуда?

Квест снова вздрогнул.

— Нет!

Искривившиеся внезапно губы и отвисший подбородок состарили его сразу на десять лет. Когда он заговорил снова, никто не узнал его голоса:

— Впрочем, я не знаю. — Он произносил слова как во сне. — Я не был дома с понедельника: оставался в городе с сыном… Мне надо позвонить. — Он встал. — Совершенно срочно!

Я сказал: «Здесь», пододвинул аппарат и освободил ему место. Он уселся на мой стул и набрал номер. После долгого ожидания он наконец промолвил:

— Делла?.. Нет, это Квест. Извините, что поднял вас с постели… Нет, нет, со мной все в порядке. Пожалуйста, сделайте для меня кое–что. Вы помните обрывок старой бельевой веревки на моем туалетном столике? Я попрошу вас посмотреть, там ли он еще, и если, да, то так ли лежит, как раньше. Я подожду у телефона. Ступайте, потом вернетесь и сообщите… Нет, не трогайте, просто проверьте.

Он потер лоб свободной рукой и умолк. Все глядели на него и на Вульфа, который снял трубку своего аппарата. Прошло не менее двух минут прежде, чем Квест поднял голову.

— Да, Делла… там? Вы не ошиблись? Нет, ничего важного… Нет, нет, со мной полный порядок. Спокойной ночи.

Он аккуратно положил трубку на рычаг и повернулся к нам.

— Я действительно мог воспользоваться ею, мистер Вульф, но вернуть назад не сумел бы, поскольку отсутствовал дома. — Он выпрямился, достал из кармана кошелек и, вытащив оттуда два доллара и никель, положил их на мой стол. — Оплата разговора по таксе. Благодарю вас. — Потом он вернулся к своему креслу. — Теперь мне лучше ограничиться ответами на вопросы.

Вульф хмыкнул.

— Вы их предвосхитили, сэр, совершенно убедительно и великолепно исполнив свою роль, независимо от того, правдива она или нет. Добавить вам нечего?

— Нечего.

— Значит, вы еще владеете искусством вовремя останавливаться. — Вульф посмотрел налево.

— А вы, мистер Питкин? Вам тоже предоставляется слово.

Оливер Питкин в сотый раз высморкался. Очевидно, его кто–то ввел в заблуждение о том, что, если во время разговора опускать подбородок на грудь и посматривать на собеседника снизу вверх из–под насупленных бровей, это будет выглядеть впечатляюще. Может, так оно и есть, но не в его исполнении.

— По–моему, я не знаю, о чем говорить.

— Давайте вернемся к вопросу, который я задал мисс Дьюди. Что вы можете сказать для отведения от себя подозрений в убийстве?

— Так не годится. Это не по–американски. Сначала предъявите мне улику, на основе которой можно сделать из меня подозреваемого, а потом я отвечу.

— У меня нет улик.

— Значит, нет и подозрений.

Вульф посмотрел на него очень внимательным, долгим взглядом.

— Или вы настоящий осел, или изображаете такового. Если бы против вас имелись улики, речь бы уже шла не о подозрении, а об убежденности. С уликами, доказывающими виновность кого–нибудь из вас, я бы не сидел здесь полночи, а позвонил бы в полицию. Итак, у вас есть какая–нибудь информация?

— Ох, лучше задавайте мне вопросы.