Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг

Хэл Уиллис предпочитал типа по прозвищу Пузан Доннер. С его бесценной и хорошо оплаченной помощью он расщелкнул немало твердых орешков, и теперь уже не было сомнений, что вежливый, кланяющийся грабитель Клиффорд становился одним из них.

Только одно в Доннере могло отвратить от идеи задействовать его в операции — это его безумная любовь к турецким баням. Уиллис и так был худ, и ему, как и его коллегам, совсем не улыбалось сбрасывать кило-два каждый раз, когда нужно было что-то узнать от Доннера.

Доннер, напротив, был не просто толст. Он был чудовищно пузат. А пузан — это определение человека более чем толстого. Доннер был могучим. Исполинским. Величественным.

И вот он сидел, прикрыв срам полотенцем, и когда дышал паром, окружавшим его и Уиллиса, толстые слои жира тряслись по всему телу. Кожа у него была нездорово бледной, и Уиллис подозревал, что он наркоман, но ни за что на свете не дал бы арестовать такого роскошного осведомителя.

Доннер сидел, как белый Будда, и дышал паром. Уиллис наблюдал за ним и потел.

— Клиффорд, да? — спросил Доннер. Голос у него был глухой, замогильный, словно возвещавший о приходе смерти.

— Клиффорд, — подтвердил Уиллис. Чувствовал, как под его коротко остриженными, волосами выступал пот, как он стекает ему на шею, на лопатки и дальше по позвоночнику. Ему было жарко. Во рту пересохло. Он наблюдал за Доннером, который оседал как огромное вянущее растение, и проклинал в душе всех толстяков.

— Клиффорд. Разумеется, ты о нем читал. Этим полны все газеты.

— Я вообще не читаю газеты, — признался Доннер. — Только юмор.

— Тогда о деле. Речь идет о грабителе. Вначале он бьет жертву, потом ее грабит, потом низко кланяется и говорит: «Клиффорд благодарит вас, мадам».

— Он интересуется только девками?

— Пока да, — согласился Доннер.

— Я его не знаю, — сказал Доннер, качая головой, разбрызгивая пот на стены, отделанные кафелем. — Клиффорд… Это имя мне ничего не говорит. Расскажите мне о нем подробнее.

— Носит темные очки. Во всяком случае, был в них последние два раза.

— Фильтры? Этот кореш и ночью их не снимает?

— Ну и?

— Клиффорд, кореш, курвы… Одни «К». А как насчет кокаина?

— Неизвестно.

— «К», понимаете? — продолжал Доннер. — Клиффорд, курвы… и т. д.

— Ага, начинаю понимать.

Доннер пожал плечами. Казалось, что в парильне стало еще жарче. Этот проклятый пар, что валил неизвестно откуда, заполнял комнату густой влажной завесой горячего тумана. Уиллис тяжело вздохнул.

— Клиффорд, — повторил Доннер. — Это кличка?

— Понятия не имею.

— Знаете, я встречал множество бандитов, но ни у одного не было на лбу написано, что он Клиффорд. Что, если это какой-то любитель, которому главное — потискать девок? Или что-то еще? Подождите, Клифорд… Может, он крадет просто от голода?

— Он ограбил уже четырнадцать женщин, — заметил Уиллис. — Давно бы мог удовлетворить любой голод.

— Изнасилований не было?

— Нет.

— Значит, его интересует только дело. Он не садист?

— Неизвестно.

— Большой улов?

— Самый крупный — пятьдесят долларов. Остальные — совершенно ничтожные суммы.

— Вшивота. — Доннер наморщил лоб.

— А ты что, знаешь грабителей, работающих по-крупному?

— Те, что работают в вашем районе, наберут максимум на жвачку. Но в свое время я знавал серьезных мужиков. — Доннер улегся на мраморную скамью и поправил полотенце на бедрах. Уиллис потной рукой попытался утереть пот со лба.

— Слушай, а ты когда-нибудь выходишь наружу? — полюбопытствовал Уиллис.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, туда, где нормальный воздух.

— Ну, разумеется, этим летом я им досыта надышался. Какое было лето!

Уиллис вспомнил рекордную жару, от которой чуть не замерла вся жизнь в городе.

— Верно, верно, — сказал он. — Ну так что, Пузан, у тебя есть что-нибудь для меня?

— Да, пожалуй, ничего. Или он новичок, или держится в стороне.

— Много новых лиц в городе?

— Знаете, дружище, какие-то новые лица есть всегда, — ответил Доннер, — но ни об одном из этих парней я бы не сказал, что они способны на такое. Честно говоря, немногих грабителей я знаю. Это уже только для сопляков. Думаете, Клиффорд тоже из таких?

— Судя по словам его жертв — нет.

— Значит, он постарше?

— Между двадцатью — тридцатью.

— Трудный возраст, — заметил Доннер. — Уже не пацан, но еще не мужчина.

— Ну, бьет он по-мужски, — заметил Уиллис. — Вчерашнюю пришлось отвезти в больницу.

— Знаете что, — сказал Доннер, — я кое-где прогуляюсь. Буду держать ушки на макушке и, если что, звякну вам. Идет?

— Когда?

— Скоро.

— И как долго будет тянуться это твое «скоро»?

— Что вам так приспичило? — спросил Доннер и почесал нос указательным пальцем. — Вам нужен тот самый или другой сойдет?

— Настоящий подошел бы больше, — ответил Уиллис.

— Ладно. Тогда я поищу… Сегодня что?

— Среда.

— Среда, — повторил Доннер и потом почему-то добавил: — Среда — чудесный день. Попытаюсь связаться с вами еще этой ночью.

— Если позвонишь, буду ждать, иначе уйду домой в четыре.

— Звякну, — пообещал Доннер.

— О’кей, — сказал Уиллис. Встал, подтянул полотенце на бедрах и направился к выходу.

— Эй, вы ничего не забыли? — крикнул ему вслед Доннер.

Уиллис обернулся: