Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг

Я сидел во тьме, смотрел фильм («Дракула» 1958 года, слишком современный, но есть несколько волнующих сцен — в одной у Дракулы кровавые глаза) и размышлял о той девушке. Я сидел прямо за ней, мог коснуться ее плеча. Но еще не настало время! Глядя на экран, на головку перед собой, я копался в собственных мыслях.

Бонни ей сказала, что я буду там, что она нас познакомит. В ней проснулось любопытство. Видел, что она разочарована, смущена, чувствует себя обманутой. Бонни, ждавшая на улице, заговорила с ней, сказав — я не смог прийти. Я сел в машину и, проезжая мимо, помигал фарами — мол, все в порядке, продолжай. Потом я подождал их в конце улицы. Сказав: «Вот и он», — Бонни подтолкнула ее в машину, но слишком стараться не пришлось, девушка села охотно. Я поздоровался и рванул с места. Все прошло отлично.

Девушка взглянула на меня, потом на Бонни, и в зеркале я увидел, что она удивлена и хочет что-то спросить, может быть, заявить, что хочет выйти. Но уже не успела. Бонни тут же прижала ей к лицу марлю, смоченную эфиром.

Бонни была ловкой, отличной помощницей. Один я был бы бессилен, с ней могу все. Бонни — та, кто мне нужен. Она стоит по уровню гораздо ниже меня, но она мой друг.

Обо всем остальном не к чему писать. В нем было наслаждение и экстаз, а потом, когда все прошло, — только кровь, и грязь, и ужас. Мука — это испытание. И я среди всего этого чувствовал себя всемогущим, величайшим, сильнейшим, не знающим жалости.

«Вверх твой путь — от человека к сверхчеловеку».

И все-таки — просто невероятно — часть моего существа скорбела, что это приходится делать, что-то шептало во мне, что все могло быть иначе. Некоторые вещи, которые делала Бонни, были мне отвратительны.

Это были Великие Деяния, особенно то, второе. Величайшие в моей жизни. Но в обоих присутствовал сексуальный мотив. Его нужно устранить. Свершение должно быть чистым.

Больше всего я жалею, что мы не записали все на магнитофон. Мы были слишком возбуждены, наши чувства слишком обострены. Но это обычная человеческая слабость. В мире насилия необходим полный покой.

И еще одно. Касается это рюкзака и сумки в автобусе. Это было неразумно. Умнее было бы выбросить их или закопать.

Бонни — моя рабыня. Сделает все, что я скажу, и в подчинении — ее наслаждение. Мэтр говорил: «Счастье мужчины: „Я хочу“. Счастье женщины: „Он хочет“».

Я говорил, что Деяния опровергают все, что я написал до этого. Так ли это? Граф и Бонни играли на грани фантазии. Теперь, когда грань перейдена, когда фантазия стала реальностью, разве это больше не Игра? В повседневной жизни я не переменился, никто, глядя на меня, не скажет: «Этот человек — не такой, как все». И каждому могу сказать: «Я выгляжу, как ты, я, как ты, я — ты». Каждый в душе играет в Игру вроде моей. А воплотить ее — разве это не величайшая Игра из всех?

Так кончается июнь.

Глава XIII Дом плантатора

Девушку звали Хэйзел Палмер. Работала она секретаршей в проектной фирме и знала Луизу со школы.

Вечером двадцатого июня они с приятелем выбрались на машине за город и между поместьями Райвери и Хай Эшли заметили стоявший на обочине автомобиль, из которого вышли две женщины. Хэйзел заметила их потому, что одна едва стояла на ногах и вторая ей помогала. Первая оперлась о машину, ее хорошо было видно в свете фар. Хэйзел узнала в ней Луизу. Сказала своему приятелю Джеку Дженкинсу, что это ее бывшая одноклассница и что она больна или пьяна. Почему не остановились? Ну, казалось, та женщина ей помогает, а у Джека в голове вообще было совсем другое. Пожалуй, обе женщины вышли через заднюю дверь, но не совсем уверена. Возможно, в машине сидел еще кто-то, но она не видела. Машина могла быть «остином», «моррисом» или «фордом», во всяком случае, ничего необычного. Номер она тоже не запомнила.

А потом? Потом они с Джеком поехали на Брайер Хилл, излюбленное место влюбленных парочек, и вернулись домой другой дорогой. Во вторник утром отправилась в отпуск и отсутствовала всю неделю. Когда вернулась, узнала, что случилось, и позвонила в полицию.

Хэйзел Палмер выглядела не слишком интеллигентно, но держалась своей версии до конца вопреки скептическим вопросам Хэзлтона. Как была одета та девушка? Мини-юбка, но во тьме она не разобрала цвета. Почему она была так уверена, что это была Луиза, ведь видела ее только пару секунд? Уверена, и все. Могла бы показать место, где это было? Полагает, что да.

Тогда они отправились на розыски.

Райнвери был небольшим поместьем неподалеку от шоссе. За ним одна дорога вела назад к прибрежному шоссе, другая поднималась к холмам, к поместью Хай Эшли. Вокруг была Южная Англия, спокойная равнина, редкие пологие холмы. Но дорога была необычайно пустая для довольно населенной местности. Если машина стояла здесь, никаких криков никто бы не услышал.

Хэзлтон искоса взглянул на девушку, сидевшую между ним и Плендером.

«Ей это нравится, — подумал он, — ничего подобного она еще не переживала».