Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг

— Да, она знает о Монике Фаулер.

— Ей было тринадцать.

— Ну и что?

— У вас были половые отношения?

— Нет. Я любил ее как… вроде как дядюшка.

Хэзлтон фыркнул. Полинг укоризненно покосился на него.

— Меня обвинили во всевозможных непристойностях. Я ничего не совершил, но был настолько глуп, что дал им какие-то деньги.

— Двести фунтов за молчание. Знаю, вы не согласны, но это было за молчание.

— Ну, если вы так называете…

— А как это называете вы? — холодно спросил Полинг. — Вас хотели обвинить в аморальном поведении. Но вы заплатили, и все было забыто.

— Меня никогда бы не обвинили. — Вэйн побледнел.

— Так почему вы платили?

Поль не ответил.

— Потом они написали вашей жене.

— Да.

— Но это был не единственный случай. Расскажите нам о других.

— Был… было это всего один раз.

— Расскажите нам.

— Речь о Шейле Винтертон. Было это семь лет назад. Мы знакомы были с ее семьей. Шейла брала у меня уроки французского. Я владею иностранными языками, так что я давал ей уроки.

— И что произошло? — Вэйн что-то пробормотал. — Я не слышал.

— Элис тогда работала по полдня. Однажды она вернулась и застала нас.

— Сколько лет было Шейле?

— Двенадцать. — И едва слышно добавил: — Это был единственный случай, клянусь, единственный. — Голова его упала на стол, плечи содрогались от рыданий.

Полинг поморщился. Эти неприятные сцены приходится терпеть. Весьма деликатно продолжал:

— А как насчет Луизы? Расскажите нам о ней.

Вэйн поднял залитое слезами лицо. Щеки у него дергались в тике.

— О Луизе Олбрайт мне нечего сказать, я едва ее знал, только раз поцеловал ее на прощание, сколько раз я могу повторять?!

Полинг встал, зайдя Вэйну за спину. Плендер тоже встал, зайдя ему за спину с другой стороны. Хэзлтон снова нацелил палец, но на этот раз шутливо-укоризненно:

— Нервы, нервы.

Тут Плендер нагнулся прямо к уху Вэйна.

— А родителям она рассказала совсем другое. Вы хотели заняться с ней любовью, но она не согласилась.

Хэзлтон тоже склонился к нему.

— Вы целоваться не любите, не так ли? Вы хотели ей показать, чем вас наградила природа, хотя это не Бог весть что. Это ее напугало, да?

— Вы позвали жену на помощь, — продолжал Плендер. — Думали, втроем будет лучше, чем вдвоем, что вас это расшевелит. Но все обернулось худо…

Вэйн, развернувшись на стуле, крикнул своим мучителям:

— Нет, нет, не было этого!

— Хорошо, расскажите нам, как это было, как все произошло.

— Я хочу сказать совсем другое. Я не могу, уже годы не могу, ни за что бы не смог, даже если б хотел.

Полинг вышел, тихонько прикрыв двери. Никогда не любил допросы, походившие на игру кошки с мышкой, хотя понимал, что иногда это нужно. Но когда почти через час он вернулся, Вэйн все еще не сознался. Галстук у него сбился набок, элегантный костюм утратил форму, хоть никто его не касался, на лице следы высохших слез. Полинг поблагодарил его за сотрудничество и отправил в патрульной машине домой.

— Нюхом чую, Вэйн не убийца, — сокрушенно сказал Хэзлтон. — Что-то за ним есть, но не убийство. Господи, ну и духота… — Он снял пиджак, рубашка на спине и подмышками была мокрая от пота.

— Но пишущая машинка…

— М-да… Что будем делать?

— Будем приглядывать за ним. Непрерывно. Если тут замешана какая-то девушка или женщина, должны же они где-то встретиться. И потрепите ему нервы, пусть знает, что за ним следят.

Когда Поль вернулся домой, Элис играла в бридж с собой по учебнику. Курила одну из своих тонких сигар, и в пепельнице были уже три окурка. Поль сообщил, что с понедельника его направляют на специальный курс и что он был в полиции на допросе.

— Я не хочу об этом ничего знать. Когда-то это могло меня интересовать, но не теперь…

— Говорю тебе, я могу потерять место.

— Найдешь другое.

— В полиции меня обвинили, что я убил ту девушку. И служанку Сервисов тоже. Обвинили впрямую.

— Какой душный вечер. — Сбросив платье, Элис осталась лишь в бюстгальтере и слипах. — И что ты переживаешь?

— Знаешь ведь, что я их пальцем не тронул, ты же должна это знать.

Пожав плечами, она снова села.

— Полагаю, что «большой шлем» можно разыграть, если будет заходить партнер.

— Элис…

— Почему ты считаешь, что я должна это знать? Я не знаю ничего о тебе, ты не знаешь ничего обо мне. Если идешь в кухню, можешь принести мне бокал лимонада. Я хочу пить.

Это было в четверг вечером.

Глава XVIII Страницы дневника

Июль.

Перечитывая последние записи, снова задаюсь вопросом: для кого я это пишу? Ответ: для себя. Да, но и для всех остальных тоже. Обращаясь к кому-то, не знаю к кому. Мой Идеальный читатель все поймет и все простит. Да, не сомневаюсь, ему будет что прощать.

Но прежде всего Идеальный читатель оценит мой талант. «Здорово сыграно», — скажет он, и я вижу, как восторженно мне аплодирует. Люди и не знают, как я талантлив. Это моя тайна. Мэтр говорил: «Славы, за которой так гонится весь свет, я не коснусь рукою, а презрительно отшвырну ногой».