Игра в бисер

Только за один день до официального начала Игры было объявлено, что Магистр серьезно болен и не в состоянии взять на себя руководство. Неизвестно, входила ли задержка этого известия в намерения самого больного, который, возможно, до последней минуты надеялся, собрав все силы, все же возглавить Игру, но, вероятно, болезнь его была чересчур серьезной, чтобы он мог лелеять подобные надежды, а «тень» совершила ошибку, оставив Касталию до последнего часа в неведении об истинном положении дел в Вальдцеле. Впрочем, была ли подобная задержка ошибкой – вопрос спорный. Если он ее и совершил, то, несомненно, с благой целью, не желая заранее умалять значение торжества и отпугнуть почитателей Магистра Томаса от поездки в Вальдцель. И если бы действительно все шло гладко, если бы между вальдцельской общиной адептов и Бертрамом существовало согласие, «тень» – и это было бы вполне вероятно – обрела бы все достоинство подлинного заместителя, и отсутствие Магистра мало бы кто заметил. Бесполезно высказывать по этому поводу дальнейшие предположения; нам просто казалось необходимым отметить, что Бертрам вовсе не был столь безусловно неспособным и еще того менее недостойным, как, считало тогда общественное мнение Вальдцеля. Нет, он был жертвой в гораздо большей мере, чем виновником.

Как и во все предыдущие годы, в Вальдцель стали съезжаться гости, чтобы присутствовать на больших торжествах. Многие ничего не подозревали, другие были озабочены состоянием Магистра Игры и полны нерадостных предчувствий. Повсюду, как в самом Вальдцеле, так и в окружающих его селениях, встречались незнакомые лица, почти в полном составе прибыло руководство Ордена и Воспитательной Коллегии. Многочисленные празднично настроенные гости съехались из отдаленных уголков страны и из-за рубежа, заполнив все гостиницы. Как обычно, праздник начался еще накануне официального открытия медитацией, во время которой, начиная с первого удара колокола, вся праздничная публика погрузилась в благоговейное молчание. На следующее утро прозвучали концерты и была провозглашена первая часть Игры, а также объявлены медитации на обе музыкальные темы этой первой части. Бертрам в торжественном облачении Магистра Игры держался с достоинством, владел собой, только выглядел очень бледным и день ото дня казался все более переутомленным, нездоровым, впавшим в резиньяцию, а в последние дни и впрямь стал походить на тень. Уже на второй день официальных торжеств распространился слух, будто бы состояние здоровья Магистра Томаса ухудшилось, его жизни угрожает опасность, и в тот же вечер среди посвященных постепенно стала рождаться легенда о больном Магистре и его «тени».

Легенда эта, возникшая в самом узком кругу репетиторов, утверждала, будто Магистр не только хотел, но и мог взять на себя руководство Игрой, однако, дабы утешить честолюбие своей «тени», принес эту жертву и передал бразды правления Бертраму. Теперь же, в связи с тем, что Бертрам явно не справляется с возложенной на него высокой обязанностью и вся Игра грозит обернуться разочарованием, больной Магистр, сознавая свою ответственность за «тень» и за ее провал, чувствует необходимость взять на себя расплату за чужие грехи; именно это, а не что-нибудь иное, и является причиной ухудшения его здоровья и скачка температуры. Разумеется, то был не единственный вариант легенды, но его придерживалась элита, утверждая недвусмысленно, что она, элита, это честолюбивое подрастающее поколение, воспринимает сложившуюся обстановку как трагическую и не намерена принимать в расчет никаких уклончивых и половинчатых объяснений, замазываний и приукрашивания этой трагедии.