Игра в четыре руки

Дворово-блатная романтика у нас в школе была не в ходу. Я сам познакомился с этой песенной культурой гораздо позже и, помню, еще удивлялся: как это такой мощный слой народного фольклора прошел мимо меня? Гендос же появился в нашем классе всего год назад, переехал откуда-то из Капотни — заводской район, совсем другой жизненный опыт. На меня после сентябрьской стычки смотрит с пониманием и интересом, хотя я и стараюсь с тех пор избегать околоблатной лексики. В иное время он имел бы все шансы попасть в АУЕ, но в 1978-м до этого, к счастью, далеко. Нужен живой контакт, чего у Гендоса нет. И не будет: после восьмого класса уйдет наш Генка в техникум, потом — армия, пока однажды в Кабуле старший сержант Симонов, тянущий «срочку» в аэродромной обслуге, не сдернет из расположения в самоволку за сигаретами и бухлом. То, что от него останется, похоронят в закрытом гробу. Но песни — дело другое, конечно. Блатняк? Будет тебе блатняк, Гена…

Звучат всем известные аккорды «Мурки».

Гендос довольно ухмыляется и подтягивает:

— Раз пошли на дело я и Рабинович…

Галина хмурится еще сильнее. А мотив уже другой, чем-то похожий, но не тот. Генка пытается подпевать, сбивается, умолкает, и я начинаю:

Когда в дырявых башмаках, пройдя две сотни лье,
Я вышел к площади и думал сесть на паперть,
Чтоб из карманов парижан платить за ужин и жилье,
Я поднял голову и был сражен ей насмерть.
Я даже рот раскрыл, поскольку забурлила кровь,
Я даже наземь сел: я был неосторожен!
Она срывала все замки со слова древнего «любовь»,
И в сердце мне вошла, как в кожаные ножны.
Она парила в небесах,
Она смотрела ласково
С улыбкой на немых устах —
Химера Нотр-Дамская…

Это называется «слом шаблона». Гендос озадачен: что за дела, в натуре, обещанное-то где? Галина, наоборот, расцвела — широкая улыбка, кивает с каждой строчкой. Девчонки тоже довольны: наконец-то о любви…

Когда с товарищами я ходил в ночной налет,
Когда живыми выходили мы из битвы,
Когда в карманах пела медь, и отдалялся эшафот,
Лишь ей одной я посвящал свои молитвы.
Но раз усатый господин меня застиг впотьмах,
И мы сразились с ним у старого собора.
Я только раз взглянул наверх, но это был неверный шаг —
И я упал, и услыхал: «Держите вора!»
Она ловила лунный свет,
Она была изменчива —
Несущая мне сотни бед,
Химера бессердечная…

Робкий шепоток:

— Это как у Гюго?

Скашиваю глаз — точно, Галка Блюмина, она у нас самая начитанная. И, пожалуй, самая романтичная. Хотя в этом возрасте от недостатка романтики никто не страдает. Особенно — с такими учителями.

Милада смотрит на Женьку почти влюбленными глазами. Цени, альтер эго, для тебя стараюсь.

Пока неделя за неделею в тюрьме неслась,
И приближался час отправки на галеры,
Я на нее смотрел в окно, к железным прутьям прислонясь,
И повторял себе: «Любовь моя — химера».
Но даже в сказочных морях такой красотки нет,
И даже в Африке не знал бы я покоя,
Скучней нормандского коровника казался Новый Свет,
И потому я деру дал из-под конвоя.
Она парила впереди
И вывела к своим стопам,
С душою демона в груди —
Химера с крыши Нотр-Дам…

В проходе не протолкнуться. И верхние полки оккупированы, кто-то даже свисает с третьей, предназначенной для багажа. О, уже не один? Вот что значит — «песня нашла своего слушателя»!