Игра в четыре руки

Ожидая приглашения за стол, мы набились в мою комнату, как шпроты в банку. Над Астом посмеиваются, он неуклюже отшучивается – шишка уже набухла и налилась лиловым. Подарки – по большей части книги, конечно. Ян Радзевич (да-да, он тоже зван, хотя, кажется, до сих пор пребывает по этому поводу в недоумении) преподносит складной нож «Белка» в чехольчике из черного кожзама. Женька доволен, как слон. Я – тоже, советская легенда, известная всякому ножеману. Отдариваемся копейкой – традиция… Тут же, на минутку перехватив управление, демонстрирую пару-тройку пальцевых прокруток в подлинно блатном стиле. Потом кладу растопыренную пятерню на стол и проделываю (на себе, разумеется) трюк а-ля андроид Бишоп из «Чужих». Отметины, оставленные острием на столешнице (мать увидит – голову оторвет!) не оставляют у зрителей сомнений в серьезности происходящего. Может, это и лишнее, но… охи, ахи, «Ну ты даешь, Бабай!».

– Жень, это тебе, поздравляю с пятнадцатилетием. Я подумала, ты ведь любишь фантастику?

Подарок аккуратно завернут в коричневую крафт-бумагу. Радостное Женькино «Спасибо, Мил!», и бумага с треском рвется…

– Она не совсем новая… – виновато говорит девочка. – Но ее никто даже не читал. Папа принес, а у нас дома фантастику не очень…

А я ничего не слышу. Выражение «обухом по голове» – это про нас с Женькой, причем для обоих. В глазах потемнело, кровь стучит в барабанные перепонки, словно в медные литавры конногвардейцев…

Обычный книжный формат. Серо-голубая обложка, на ней черным тиснением – рисунок: две фигуры, парень и девчонка примерно Женькиного возраста, летящие среди россыпей звезд. И лавина, неудержимая, сносящая все на своем пути, захлестывает сознание…

На ногах устоять удалось, что само по себе достижение. И даже не побледнеть, не качнуться, выдавить из себя еще одно жизнерадостное «спасибо».

Испуганное Женькино: «В чем дело?». Через несколько секунд он сам все поймет, но ждать я не стал.

«Жень, я, кажется, всё понял».

«Понял? Все-все? И даже…»

«Всё. И вспомнил. Тоже всё».

Часть вторая Танцы с саблями

6 ноября 1978 года.

Поезд «Москва – Пятигорск».

Вечер под гитару

…кукол снимут с ниток длинных,
И, засыпав нафталином,
В виде тряпок сложат в сундуках…

«Машина времени», что же еще? Мы сидим, набившись в тесный отсек плацкартного вагона – окно, четыре узкие полки, столик, еще две полки напротив, через проход. Колеса выводят свой вечный ритм. За окнами темным-темно, только впереди, у самого горизонта, россыпь тусклых огоньков – поезд подъезжает к Ростову-на-Дону. Будет стоянка, и обе учительницы заранее переживают: вдруг кто-то выскочит из вагона за пирожками и отстанет от поезда?

Девочка из параллельного «Б» берет гитару и поет «Мы с тобой давно уже не те…» В вагоне жарко и душно, ее куртка-стройотрядовка, вся в нашивках КСПшных слетов, висит на крючке – родительская, надо полагать…

Мы с Женькой подтягиваем общим голосом – у нас уже давно получается действовать сообща, так, что порой и не различишь, кто у руля. Да и неважно это теперь…

Одноклассники слушают молча. Я же растекаюсь в самой что ни на есть глупой улыбке. Этот эпизод я тоже помню – чуть ли не первое мое знакомство с бардовской песней, если не считать куплета из «За тех, кто на земле» Городницкого, слышанный в раннем детстве от мамы.

Гитара переходит к Ритке Дымшиц. Что, «Лошади в океане»? Точно! Стихи, кажется, Слуцкого, музыка Берковского, он тоже бард. У нас ее пели не реже, чем Макаревича.

Может, ответить? А что, где наша не пропадала?..

«Щелк-щелк». Отсек плацкартного вагона того гляди лопнет по швам, и кто в такой тесноте обратит внимание, что Женька Абашин прикрыл глаза и на пару секунд опустил голову? Все слушают, затаив дыхание. Голос у Ритули отменный – глубокий, сильный, мягкий. После школы она пойдет в консерваторию, уже сейчас занимается с педагогами из Гнесинки.

Все, допела…

– Рит, можно?..

Забираю инструмент.

– Ты разве играешь? – У Милады в голосе недоумение, смешанное с легкой обидой. – Почему раньше молчал?

– Да ерунда, летом пробовал побренчать…

Гитарист из меня еще тот, но… стройотряды, КСП, потом Хоббитские игрища, посиделки реконструкторов… Нахватался, в общем. Обязательный минимум из полудюжины аккордов и двух баррэ.

Галина сидит напротив. В ее глазах тоже удивление. Не ожидала от нас с Женькой такого.

Откашливаюсь – больше для солидности.

– Эта песня тоже о лошадях в море. Правда, транспорт «Глория» затонул в Первую мировую, а тут куда более ранние времена.

Ну что, поехали?..