Игра в имитацию (СИ)

Уэнсдэй нарочно выбирает наименее популярный из анальгетиков, отчаянно надеясь, что подобный препарат трудно будет отыскать в стандартной домашней аптечке.

Но, похоже, удача окончательно повернулась к ней задницей — Ксавье мгновенно кивает и откладывает в сторону вилку с ножом. Пока он роется в нижнем ящике кухонного шкафчика, она мысленно проклинает всё на свете, начиная от неудавшейся импровизации и заканчивая безбожно ранним пробуждением, вызывающим желание пустить себе пулю в лоб.

— Держи, — вернувшись к столу, чертов профессор ставит перед ней белый бутылёк с красной крышкой и яркой этикеткой. — У меня тоже временами случаются мигрени. В преподавательстве, знаешь ли, год идёт за два.

— Не сомневаюсь, — бесстрастно отзывается Аддамс, высыпав на ладонь несколько продолговатых маленьких капсул. В висках и правда болезненно-неприятно пульсирует, поэтому она отправляет одну таблетку в рот и тянется к стакану с водой.

— Слушай, Уэнсдэй, раз ты не голодна… — Торп методично разрезает аппетитно пахнущий омлет на мелкие кусочки и поднимает на неё цепкий пристальный взгляд. — Не то чтобы мне не нравится твоя компания, всё более чем отлично, но… Видишь ли, продолжительное совместное времяпровождение противоречит нашей вчерашней договоренности. В общем, не могла бы ты поехать домой?

Её рука замирает на полпути к стакану, а проклятая капсула обезболивающего мгновенно застревает где-то в горле. Неожиданная просьба, по интонациям больше напоминающая безапелляционное требование, на пару секунд выбивает Аддамс из колеи.

Он что, в самом деле… решил её выгнать?

Бесцеремонно выставить за дверь, словно дешевую шлюху после секса?

И хотя она и сама планировала убраться отсюда как можно скорее, подобное предложение звучит практически оскорбительно.

Уэнсдэй машинально моргает, выдавая своё внезапное смятение.

— Ничего личного, не обижайся, — поспешно добавляет проклятый профессор, явно заметив её реакцию. — Просто мне нужно поработать, а я привык делать это в одиночестве. Надеюсь, это не проблема?

— Разумеется, нет, — на секунду утраченное самообладание быстро возвращается, и мимолётное выражение растерянности сиюминутно сменяется обычной бесстрастной маской тотального равнодушия.

— Отлично, тогда увидимся позже, — он улыбается безмятежной, ничего не выражающей улыбкой и вновь принимается за еду.

Ответить на эту дежурную, абсолютно ничего не значащую реплику нечего — поэтому Аддамс молча поднимается из-за стола и направляется в сторону спальни. Она запоздало вспоминает, что её одежда безнадёжно испорчена вишнёвой газировкой — ещё одна дурацкая авантюра, не имеющая практически никакого смысла, кроме обнаруженного в нижнем ящике масла для чистки оружия — но, оказавшись в спальне, с удивлением обнаруживает, что джемпер аккуратно лежит посреди незастеленной кровати, и пятна на нём больше нет.

Как трогательно. В кавычках.

Наспех переодевшись и приведя распущенные волосы в относительное подобие порядка, Уэнсдэй быстро покидает квартиру профессора, не удостоив того прощанием.

Впрочем, ему этого явно и не требовалось.

За те пару минут, пока она надевала ботинки в прихожей, Торп не проронил ни слова и ни разу не поднял головы.

Несмотря на выходной день и раздражающе ранний час, дороги Бостона уже скованы пробками — путь до кампуса занимает невыносимо много времени.

К моменту, когда блестящий чёрный Мазерати занимает последнее парковочное место напротив общежития ZETA, уровень её настроения благополучно пробивает дно, почти достигнув земного ядра.

Но испытания только начинаются.

— Рассказывай мне всё! — радостно взвизгивает невыносимая соседка, едва Аддамс переступает порог их комнаты.

— Нечего рассказывать, — хмуро отрезает она, бросив рюкзак на кровать, и подходит к шкафу. Джемпер в чёрно-белую клетку теперь пахнет чужим кондиционером… а ещё чрезмерно стойким древесным парфюмом. Пожалуй, стоит облить его бензином и сжечь на заднем дворе.

— Нет, ты не отвертишься! — упрямо возражает Энид, никак не желая угомониться. — Ты точно провела ночь получше, чем я… У тебя вся шея в засосах.

Oh merda.

Уэнсдэй резко захлопывает дверцу шкафа — с внешней стороны висит узкое длинное зеркало, в отражении которого… Черт побери. На мертвенно бледной коже ярко горят соцветия красновато-лиловых отметин. Тянутся от мочек ушей, проходя вдоль сонной артерии и скрываясь за плотной тканью джемпера.

Их так много, что не удастся спрятать даже под самым высоким воротником — можно и не стараться.

Проклятье. Какой ужасающий кошмар.

Как она такое допустила?

Почему напрочь потеряла контроль?

Ведь никогда прежде ничего подобного не случалось.

— Представляешь, мать Аякса вернулась из командировки на пару дней раньше… — жалуется Синклер, и его непрерывная болтовня немного отвлекает Аддамс от самобичевания за мимолётное проявление слабости. — Мы выпили чаю с печеньем, как школьники, а потом он отвёз меня домой, представляешь? Я пыталась намекнуть, что совсем не против секса в машине… Но он сказал, что наш первый раз должен быть особенным.