Игра в имитацию (СИ)

— Потому что у меня есть ключ, — в подтверждение своих слов он запускает руку в карман тёмных джинсов и извлекает оттуда маленький ключик с ярким девчачьим брелком.

— К подделке документов и незаконному проникновению на чужую территорию следует добавить ещё и воровство? — голос Уэнсдэй так и сочится ядом. — Это шериф тоже покрывает?

— Я не воровал ключ, — что-то в его отстранённом тоне неуловимо меняется, и Торп выдерживает длительную паузу, прежде чем продолжить. — Я забрал его из полиции вместе с остальными вещами моей младшей сестры. Сестры, которая пропала ровно год назад.

Всего за секунду до этой фразы Аддамс наивно полагала, что её уже ничем не удивить — но фальшивому профессору уже который раз за последний час удалось повергнуть её в состояние кататонического ступора.

— Клеманс Мартен — твоя сестра?

— Да. У неё фамилия матери, потому что родители развелись незадолго до её рождения.

На несколько томительных минут на кухне повисает звенящая непроницаемая тишина. Уэнсдэй тщетно пытается разложить полученную информацию по полочкам, соотнести с имеющимися зацепками, заново собрать разрозненные детали мозаики — но выходит на редкость дерьмово. У неё по-прежнему немного звенит в ушах, ощутимо побаливает ушибленный затылок и ноют от растяжения запястья. А ещё её грызет отвратительное чувство тотального провала по всем фронтам и глубокое разочарование в самой себе.

Ощущать подобное… неприятно.

Непривычно. Странно.

На негнущихся ногах Аддамс подходит к ближайшему барному стулу — но не садится, а просто вцепляется пальцами в холодный металл резной спинки. Словно в слабое подобие якоря, вряд ли способное выстоять перед бушующим внутри штормом.

Оh merda, она тотально облажалась.

Так сильно, как никогда прежде.

Свободной рукой Уэнсдэй оттягивает высокий воротник свитера, нервно сглатывает колючий комок в горле и на секунду прикрывает глаза, силясь собраться с мыслями.

— Я мало знал свою сестру, — зачем-то продолжает рассказывать Торп, хотя она больше не задаёт вопросов. — У нас с матерью были не самые лучшие отношения, мы виделись пару раз в год по праздникам. А потом Клем связалась с плохой компанией, начала пить и употреблять наркотики. Отец настоял, что её нужно отправить в лагерь для трудных подростков. И убедил меня поехать с ней, чтобы присматривать. Но это мало помогло и…

— Заткнись. Мне это неинтересно, — резко отрезает Аддамс. Но пошатнувшееся самообладание неизбежно подводит, и голос звучит на пару октав выше обычного. Какой ужасающий кошмар. Прикусив щёку с внутренней стороны, она заставляет себя успокоиться и продолжить. — Я больше не желаю ничего слышать. Вместо того, чтобы заняться важным делом, я тратила время на твои бездарные уловки.

Разжав онемевшие от напряжения пальцы, Уэнсдэй совершенно машинальными движениями потуже затягивает высокий хвост, одёргивает плотный свитер и делает глубокий вдох. Подобные механические действия помогают вернуть в норму качнувшийся маятник душевного равновесия. Внутреннее смятение немного унимается — она уже почти способна рассуждать с привычным хладнокровием.

Плевать. Да, она пошла по неверному следу, напрасно потратила уйму времени и сил… Сглупила — но всё это ничего не значит.

Проиграна битва, но не война.

Она непременно исправит ошибку.

— Прекрати всё это, Уэнсдэй, — внезапно говорит Торп и соскальзывает со своего стула, чтобы в несколько широких шагов сократить расстояние между ними до минимального. Аддамс мгновенно отшатывается от него как от огня, возвращая необходимую социальную дистанцию и всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать этот бессмысленный разговор. Но проклятый профессор, или кто он там, упорно не умолкает. — Тебе не нужно ввязываться в эту выгребную яму, поверь мне. Забудь о расследовании и займись наконец тем, ради чего ты вообще здесь оказалась. Просто учись и не вмешивайся.

— Ты мне не указ, — его назидательный тон раздражает её буквально до зубного скрежета.

— Ещё как указ. И в твоих интересах меня послушаться, — невозмутимо возражает Ксавье, пристально глядя на неё сверху вниз. — Иначе я расскажу всем, что мы спали, и тебя исключат. И не только из Гарварда. Ты не сможешь поступить ни в один университет Лиги Плюща.

— Ты блефуешь. Тебя в таком случае уволят, — Уэнсдэй сопротивляется скорее по инерции, прекрасно осознавая, что здесь никто не станет с ней церемониться. Никто не будет разбираться, насколько настоящим был профессор, перед которым она охотно и неоднократно раздвигала ноги.

— Да и плевать. Как ты уже знаешь, у меня даже нет преподавательского диплома, — Ксавье небрежно разводит руками, словно пытаясь наглядно продемонстрировать степень своего безразличия. — Единственное, что я потеряю в таком случае — прикрытие. Но это ерунда, расследование можно продолжать и без него. А ты погубишь свою жизнь.

— Вздор, — она сводит на переносице смоляные брови и упрямо мотает головой.