Игра в Любовь и Смерть

— И в мыслях нет причинять ему боль.

— Но... — Хелен помолчала, будто подбирая слова. — Ты бы выбрала его, если бы могла?

— Выбрала для чего?

— Думаю, ты знаешь

— А я думаю, что это не твоего ума дело.

— Да ладно тебе, не злись. В других обстоятельствах мы бы подружились. Не так уж много нас разделяет.

— Нас разделяет все, — возразила Флора. — Ты можешь ходить, куда хочешь. Делать, что хочешь. Есть, где хочешь. Мир принадлежит тебе и твоей расе. А мы для вас просто рабы. Ваш мир опирается на наши спины. Нам даже приходится платить вам взятки за привилегию вас развлекать. Но потом вы все равно нас арестовываете.

— Как ядовито, — усмехнулась Хелен. — Мне нравится.

— Мы закончили, — припечатала Флора.

— Пока что да, — кивнула Хелен.

***

Флора миновала половину ступенек крыльца, когда из двери, понурившись, вышел Генри, а по обе стороны от него шагали взволнованные мужчина и женщина. На женщине была шуба и шляпа, мужчина же бросался в глаза своим хмурым лицом.

— Генри? — окликнула Флора. — Прости, я приехала, как только смогла. — Она так торопилась, что забыла перчатки и его шляпу, и поняла это, только заметив его растрепанные волосы.

Генри поднял на нее удивленные глаза.

— А это еще кто? — потрясенно спросила женщина. — Откуда она знает твое имя? Это из-за нее ты сюда попал? Неужели — пожалуйста, скажи, что это не так — неужели ты ее нанял? — Она заплакала.

Мужчина стащил Генри с крыльца мимо Флоры, которая отступила, пропуская их, и выронила сумочку, из которой вывалились деньги и разлетелись по тротуару. Голодные дети в грязной одежде, отиравшиеся у здания, набросились на купюры, как воронье, и растащили почти все, но у Флоры уже не осталось сил за ними гоняться. Опекуны Генри посадили его на заднее сидение автомобиля и с визгом шин по асфальту умчались прочь.

Глава 40

Проследив, как Флора покинула «Домино», без сомнения, чтобы отправиться в тюрьму с жалкой пачкой купюр в сумочке, Смерть немного отъехала от клуба и припарковала машину. Был разгар дня, своего рода мертвый час для этой округи. Никто не увидел целеустремленную темноглазую девушку в красном платье, вошедшую в клуб через запертую дверь, открывшуюся от одного касания. Никем не замеченная, Смерть поспешила спуститься в зал, точно зная, с чего начнет, и надеясь, что все пройдет по плану. Она намеревался забрать у Флоры последнее, что держало ее в Сиэтле.

Смерть зажгла свечу и поставила на барную стойку, вдыхая запах расплавленного воска по мере того, как свет одинокого огонька распространялся по залу. Контрабас Грэди, все еще хранивший отпечатки пальцев Генри, лежал в углу сцены. Хотя он был размером со взрослого мужчину, Смерть легко подняла его, протащила через зал и водрузила на стойку. Она положила инструмент струнами вверх, воздавая должное человеческим жертвам, которые люди издревле приносили разнообразным богам, но все их смерти лишь проваливались в ее бездонную пустоту.

Смерть перенеслась на другую сторону барной стойки и принялась собирать бутылки: ром, водка, бурбон, скотч. Расставив их на полированной деревянной поверхности, она открыла первую бутылку и расплескала ее содержимое по инструменту, словно окропляя святой водой труп. То же самое она проделала со второй, третьей и четвертой бутылками. Дерево стонало от этого надругательства. Высохшая дека впитывала алкоголь, он вливался в эфы[14], капли стучали по задней крышке деки. В воздухе пахло пылью и спиртом.

Смерть положила руки на стойку, вспоминая ту, из которой вытянула жизнь в ночь гибели родителей Флоры. Здесь еще меньше жизни, еще меньше сопротивления огню. Зрелище будет впечатляющее. Смерть взяла свечу и сунула в эф.

Из инструмента повалил дым, дерево покраснело, затем обуглилось. А потом, словно огонь понял, что проголодался, контрабас вспыхнул. Пламя сожрало лужицы протекшего спиртного, оранжевой рекой устремилось в разные концы барной стойки и перекинулось на пол, полки и бархатные шторы.

Смерть взяла перчатки, которые давным-давно оставила в маленьком зеленом доме. В конце концов они принадлежали ей, а она всегда забирала свое. Затем повернулась к выходу, чувствуя за спиной дым и жар и понимая, что Любовь был прав по поводу огня. Он жил своей жизнью, являл собой некое создание с собственной душой.

Да пылает он долго.

Глава 41

Флора вышла из тюрьмы и поехала в «Домино», где намеревалась по мере возможности закончить готовить еду до концерта. Она возьмет свои перчатки и уберет в сторону шляпу Генри. Она найдет способ позже передать ее Генри и оставить его жить своей жизнью.

Вдалеке в небо тянулся черный палец дыма. Флора хотела верить, что горит не ее клуб, что огонь пожирает не ее смысл жизни, но почувствовала, как внутри что-то оборвалось, словно часть ее души обратилась в пепел.