Игра в метаморфозы

– Сесар Болкан, – сказала она, – один из двух патрульных гвардейцев, которые обнаружили тело. Мы хотим с ним повидаться. Он еще здесь?

Бустаманте кивнул.

– Да, я могу дать вам его адрес. А вот его напарник…

– Он повесился, я в курсе. А где именно?

Он оглядел их по очереди.

– У себя дома. Незадолго до этого уехала его жена вместе с детьми…

– И это случилось через несколько месяцев после двойного убийства возле туннеля?

Он бросил на нее острый, цепкий взгляд.

– Да. Но у меня нет возможности что-то вам рассказать. Это произошло задолго до того, как я начал здесь работать.

Лусия не уловила в его голосе признаков колебания. Мысль была ясна: его это не касается. Наступила тишина, и капитан принялся что-то писать на самоклеящемся листочке.

– Но ведь вы наверняка что-то слышали – какие-нибудь рассказы, слухи… – настаивала она.

Он взглянул на нее и, протянув листочек с адресом, заметил:

– В этих местах живет мало народу. В Граусе и окрестных деревнях все друг друга знают. Представьте себе, сколько подозрений, слухов и паранойи всколыхнуло в свое время такое событие… В коллективной памяти оно оставило неизгладимый след. Эту историю никто не забыл. И уж тем более никто не забыл об исчезнувшем мальчике. О маленьком девятилетнем мальчике, поймите это…

Лусия вдруг почувствовала, что задыхается. Стены кабинета словно сошлись над ее головой. Начинался приступ клаустрофобии. Она встала, поспешно поблагодарила капитана и ринулась в коридор. Уже на улице, на ступеньках крыльца, полной грудью вдохнула холодный влажный воздух, ловя открытым ртом живительный кислород.

– Ну как? Лучше? – спросил Борхес, догнав ее на крыльце.

– Да-да… уже лучше… – Она глубоко дышала.

– «А потом в очередной раз все кануло в ничто», – продекламировал криминолог, подняв глаза к небу в облаках, и его пышную шевелюру всколыхнул ветер.

– Что?

– Да так, ничего. Это цитата из Эдгара Аллана По.

– Пойдем, – сухо отозвалась Лусия, спускаясь по ступеням.

26

Суббота, после полудня

Они остановились на улице, которая, вероятно, была главной в городе: на Калле Барранко. Широкую изогнутую улицу, плавно поднимающуюся к скале, обрамляли террасы, автомобильные стоянки и бутики.

Миновав портик, они проехали по узкой и темной улочке, похожей на ущелье, и вдруг попали в совсем другое время, в средневековый островок в двадцать первом веке: на площадь, окруженную аркадами, где на фасадах красовались фрески на религиозные сюжеты, а козырьки и деревянные коньки крыш были резные.

– Вот это да! – воскликнул Саломон. – Можно подумать, что мы в Италии, на какой-нибудь пьяцце в Тоскане или в Эмилии!

– Нам надо еще выше, на улицу Приор, – сказала Лусия, заглянув в навигатор.

Они проехали чуть покатую площадь, мощенную плиткой. Редкие тени, попадавшиеся по дороге, спешили как можно скорее дойти по темным боковым улочкам до своих теплых домов. Было уже около пяти часов, и на городок спускался ранний ноябрьский вечер.

Жилищем отставного гвардейца оказался довольно мрачного вида дом, стиснутый соседними фасадами на пересечении двух улочек, в нескольких метрах от Пласа Майор.

Рядом с дверью виднелся интерфон. Лусия позвонила и увидела над ним камеру. Раздался щелчок, и дверь открылась в маленький вестибюль с узкой лестницей и крошечным лифтом. Кто-то явно предупредил хозяина об их визите. Наверх они решили идти пешком.

– Сюда! – раздался голос, когда они вышли на площадку второго этажа.

Коридор был просто ледяной, гораздо холоднее и теснее лестницы. «Надо же, в такой дом, как этот, где на счету каждый квадратный сантиметр, смогли даже втиснуть лифт», – подумала Лусия. Они вошли в гостиную, и Саломон отметил, что, хотя места здесь намного меньше, чем у него дома, книг примерно столько же. Их были сотни, если не тысячи, они лежали повсюду: на полках книжных шкафов, на полу, на креслах и на низеньких прикроватных столиках. Вощеный паркет поскрипывал под ногами; вся комната тонула в полумраке, словно на нее набросили серую вуаль.

– Сесар Болкан, – представился хозяин. – Я тот, кого вы разыскиваете.

Его низкий, глубокий голос дробил каждый слог, словно раскусывал орех. А рука, длинная, бледная, с пальцами, изуродованными артрозом, оказалась такой нежной и легкой, что ее пожатие больше смахивало на ласку. Лусия опустила глаза и поняла, для чего нужен лифт.

– Результат погони за нарушителями, – сказал хозяин, положив руки на подлокотники инвалидного кресла. – Они меня протаранили. Пришлось досрочно уйти в отставку. Но это было так давно, что у меня теперь такое ощущение, будто я всю жизнь прожил в этом кресле.