Игра в метаморфозы

– Затрудняюсь сказать… Но достаточно давно.

– Более двадцати лет назад?

На этот раз Гюэль, похоже, был озадачен.

– Что? Не знаю, говорю вам… но вполне возможно…

– Вы там были зимой или летом?

– Кажется, летом… Да, точно, летом.

– Тогда почему вы вспомнили лыжный комплекс?

– Что? Не знаю… Так, к слову пришлось…

– И чем вы там занимались, если не катались на лыжах?

Оборот, который принимал разговор, все больше и больше приводил университетского профессора в замешательство.

– Рафтингом, каноингом, горными восхождениями… Но я…

– Вам известно озеро Барасона неподалеку от Грауса?

– Озеро?.. Я не знаю… может быть… Помнится, там вообще было много озер… Названия я позабыл.

– Вы там купались?

– Я уже сказал, что плавал на каноэ.

– А туннели там были? Вам приходилось проходить сквозь туннели? Вы случайно не помните?

Взгляд Гюэля перебегал с Лусии на Саломона, словно он следил за теннисным матчем.

– А?.. Да что вам, в конце концов, надо? В этом районе что-то произошло? И какое отношение это имеет ко мне?

– Вы знаете такое место: Бенальмадена? – продолжала Лусия, не обращая внимания на его реплики.

– Только по названию. Никогда там не был. На мой вкус, там слишком много бетона и туристов…

– А Сеговия?

– А что Сеговия? Ясное дело, я знаю Сеговию! Отсюда до нее часа два пути.

– Вам что-нибудь говорит имя Габриэль Шварц?

– Нет. А должно?

Гюэль повернулся к Саломону и посмотрел на него ошалелым взглядом.

– Это что, допрос? Саломон, ты можешь объяснить мне, что здесь происходит?

– Ты спрашивал в библиотеке «Метаморфозы»? – поинтересовался криминолог, не обращая внимания на вопрос.

Если удивление Гюэля и было притворным, разыграно оно было великолепно.

– «Метаморфозы»? Овидия? Да я их даже не читал. У меня другие интересы… И вообще, к чему все эти ваши вопросы?

– И тем не менее ваше имя фигурирует в списках библиотеки Франсиско-де-Витория, – сказала Лусия. – В начале года вы заказывали эту книгу в хранилище…

Гюэль был изумлен.

– Что? Да никогда в жизни! – Он глубоко втянул в себя воздух. – Я не понимаю ничего из того, что вы мне тут рассказываете!

Хотел что-то прибавить, но вдруг осекся и задумался.

– Подождите: время от времени мои второкурсники нуждаются в книгах, которые доступны только студентам третьего курса. Бывает, что я даю им свою карту и они получают книги по ней на мое имя. Может, так и было дело. Но не понимаю, с чего это кто-то из моих студентов мог заинтересоваться… Овидием. И при чем тут… убийство?

– И вы даже не озаботились узнать, что за книги берут студенты на ваше имя? – спросила Лусия.

Гюэль обратил к ней взгляд, который вряд ли потянул бы меньше, чем на несколько мегатонн.

– С каких это пор книга стала оружием? Единственное, что они могли делать под моим именем в библиотеке, так это… читать. И с каких это пор ЦОП интересуется заказом книг в университетской библиотеке?

– С тех самых пор, как книга может привести нас к убийце, – ответила Лусия. – А что у вас с рукой?

Она ясно увидела, что профессор смущен.

– Ничего. Упал и вывихнул запястье. Идиотский случай, – сказал он, поколебавшись.

Гюэль врал. Все эти сказки о языке тела по большей части ерунда. Как и легенда о том, что 93 % нашего общения невербальны. Это утверждение не имеет под собой никакой научной базы. Как и то, что если трогаешь себе лицо или смотришь в другую сторону, значит, врешь. Все подобные жесты можно расценить просто как эмоциональную неловкость впечатлительных натур. Или еще есть теория, по которой психопаты всегда смотрят тебе прямо в глаза, потому что у них вообще нет эмоций. Вздор и ерунда. Все так называемые фокусы коучей и гуру коммуникаций работают только в фильмах или романах. А вот что действительно более достоверно, так это то, что лгун всегда приводит меньше деталей и имеет тенденцию повторяться. В действительности наиболее информативен не язык тела, а то, что и как говорят люди.

Повреждение запястья… При каких обстоятельствах?

Лусия взяла эту информацию на заметку. Ее мозг, привыкший классифицировать, регистрировать, сортировать, работал на полную катушку.

– Благодарю вас, доктор Гюэль, – сказала она, вставая.

– Спасибо, Альфредо, – сказал Борхес.

– Саломон, ты объяснишь мне, что все это значит? – резко, словно в чем-то обвиняя, крикнул им вслед университетский профессор, еле сдерживая гнев, пока они шли по аллее к воротам.

– Позже, Альфредо… потом… Ну как твое впечатление? – спросил он, когда они с Лусией вышли из дверей университета.

– Он что-то скрывает, это очевидно. Вопрос в том, что именно…

40

Вечер вторника

– Что это за история с изнасилованиями? Вы видели эти афишки?

Саломон Борхес по очереди оглядел всех студентов своей группы. Как это часто бывало, раньше всех ответила Асса Дьоп:

– Ходят слухи, что на студенток университета, которые выходили вечером с лекций, нападали с сексуальными домогательствами. И теперь девчонки боятся вечером ходить в одиночку. А некоторые ребята предлагают организовать что-то вроде студенческой милиции, которая будет патрулировать в городе по ночам.