Игра в молчанку

Разумеется, я нередко спрашивал себя, почему я не встретил никого раньше. Думаю, всему виной были моя застенчивость, робость, неуверенность в собственных силах и так далее. После инцидента с Фионой я очень долго не мог набраться смелости пригласить на свидание какую-нибудь симпатичную девушку. И даже в тех редких случаях, когда мне это удавалось, никакого дальнейшего развития моя инициатива, увы, не получала. И если, сидя с друзьями за бокалом пенного, я еще мог над этим смеяться, то, оказавшись дома в своей одинокой постели – узкой и к тому же слишком короткой, чем требовал мой рост (нищим выбирать не приходится!), я пытался анализировать ситуацию и понять, что я делаю не так. Быть может, думалось мне, всему виной мой голос, который начинал предательски дрожать, когда я приглашал «потенциальную невесту» в ресторан или в кафе. Заслышав эту отталкивающую дрожь, они, конечно, сразу понимали, что перед ними вовсе не уверенный в себе лидер, не герой, не принц на белом коне и вообще не тот, о ком они мечтали. Но в чем же моя ошибка? Разве я не прилагал все силы, разве не проводил подготовительную работу, закладывая, так сказать, фундамент? И лишь после еще одной-двух неудачных попыток до меня дошло, в чем дело. Для всех этих молодых женщин я был всего лишь старым добрым Фрэнком. Просто другом, и не более того… Для того же, чтобы превратиться в чью-нибудь «любовь всей жизни», мне, как видно, не хватало уверенности, не хватало изюминки. Вот только где мне взять эту изюминку? И кстати, что она такое?

Но все это было до тебя, Мэгги. Ты изменила меня. Превратила в кого-то совершенно нового. В человека, каким я никогда раньше не был.

Размышляя обо всем этом, я не сразу ответил на твой вопрос. Наконец я сказал:

– Даже не знаю. Наверное да, хотел бы… Извини, это, наверное, не слишком хороший ответ, но лучшего у меня пока нет. Ну а ты?.. Ты хотела бы иметь семью?

– Да, да, конечно! Очень хотела бы, – ответила ты без малейшей паузы.

– Ты, наверное, очень близка со своими родителями? – снова спросил я, опуская ладонь в воду. Некоторое время я смотрел, как она, словно лезвие ножа, режет зеркальную водную поверхность, и только потом поднял на тебя взгляд.

– Нет, не сказала бы. Мой отец умер два года назад, а мать…

– Ох, прости…

Ты остановила меня движением руки, словно мои извинения не имели никакого значения.

– Ничего страшного… то есть – теперь ничего. Честно сказать, мы с папой вовсе не были близки, но это все равно очень грустно, правда?

И впервые с нашего знакомства мне открывается другая сторона тебя – та, которой я прежде не видел, не знал. Общительная, веселая девчонка, насмешница и великолепная рассказчица исчезла, и ты стала задумчивой и печальной. Я вижу, как нелегко тебе взглянуть мне в глаза, и чувствую – у тебя есть какая-то тайна, которой не так-то легко поделиться. Некоторое время ты теребишь рукав своего кардигана, плотно накручивая его на запястье, и наконец подцепляешь ткань согнутым большим пальцем, который оказывается словно в плотном шерстяном колпачке.

– А братья или сестры у тебя есть?

– У меня два брата, оба старше меня. Один из них сейчас в Нью-Йорке, а другой… Честно говоря, даже не знаю. Он художник. В последний раз, когда я получала от него весточку, он делал выставку в Шотландии.

– А твоя мама? Она..?

– …Жива? Да, она жива, просто бо́льшую часть времени она… отсутствует. Мама ушла из семьи, когда мне было тринадцать. Вышла замуж… – Это не просто констатация факта. В твоем голосе проскальзывают интонации, которые я не могу распознать. Что это? Сожаление? Безысходность? Печаль?

– А сейчас? Сейчас вы с ней видитесь?

– Время от времени. Мама живет за границей и много путешествует. Вместе со своим новым мужем. Все это так… – Ты описываешь ладонями круг, потом поднимаешь их к небу, словно стараясь показать, насколько ты не властна над ситуацией.

– …Сложно? – пытаюсь угадать я.

– Это непросто. Но семейные отношения редко бывают простыми.

Не успел я в полной мере почувствовать так хорошо мне знакомое беспокойство (что мне ответить? о чем говорить дальше?), как вдруг моей все еще опущенной за борт руки коснулось что-то быстрое, прохладное. Это была лягушка, которая по ошибке приняла мою ладонь за лист кувшинки. Очень медленно, стараясь не напугать земноводное, я осторожно поднял ладонь из воды и одним быстрым движением сжал в пальцах крошечное тельце. В первое мгновение лягушка в панике дернулась, выпучив глаза, но потом, видимо почувствовав, что никто не собирается причинить ей вред, успокоилась.

– Кто это? Кого ты поймал? – твое внимание снова переключилось на меня.

– Да так… Один маленький приятель.

– Приятель? Ты действительно очень хорошо с ним обращаешься.

– Ну наконец-то комплимент!.. – шутка далась мне без труда, но я все еще не был намерен торопить события. – На самом деле все просто. Я работаю с лягушками постоянно.

– Правда?! – похоже, ты удивилась не меньше амфибии, которая вяло барахталась в моем кулаке.