Игра в «Мурку»

У нас 12 атомных субмарин и 600 тоже атомных боезарядов к ним. А у Украины сколько, например, подводных лодок «Тайфун»? Ни одной. Обойдемся восемью? Обойдемся!

У нас Ту-160 и прочих Ту стратегического назначения почти 80. Сколько у Эстонии? А нисколько. Если отдать 30 Теодору со товарищи на правое дело, нарушится военный баланс с Эстонией? Не нарушится. Хватит на Эстонию 50 Ту? Думаю, еще на Польшу останется.

Да при таком нашем бескорыстии все американские B-52, все их подводные крейсера «Огайо», все их дальнобойные ракеты «Минитмен» от стыда и самоуничижения перед широтой русской души заржавеют в одну ночь, и останется Россия единственной сверхдержавой в мире назло блядской Англии.

Ваш Серега.

P.S. Гонорар за этот материал жертвую в пользу армии обороны Еврейского Государства.

Резолюция полковника Громочастного: «Серега, Серега…»

— Эффект старого посла, — сказал полковник майору Пронину, — зажившегося в чужом государстве и начавшего сочувствовать его интересам, давно известен, его всегда принимают во внимание и в МИДе, и в нашей организации, но

тут двух лет не прошло, и на тебе!

— Переметнулся? — спросил Пронин.

— Да нет! — поморщился полковник. — Серега не переметнется.

СЕРЕГА С ДАМАМИ

Как известно, если дамы приглашают кавалера куда-нибудь, не имея коварных намерений, то они сначала составляют дамскую пару, а уже затем приглашают с собой кавалера, тем более если известно дамам, что кавалер — иностранный разведчик, каковым является Серега. Пригласившие его дамы — конечно, Баронесса с Аталией. Могли бы они его сводить в театр или в оперу. Имеется и опера в Тель-Авиве. Напротив Генерального штаба. Так и должно быть в стране, которая одновременно поет и стреляет.

Однако дамы, не подумав ни об опере, ни о малоинтересном, по их мнению, для Сереги Генеральном штабе, повели его вкусить аромат тель-авивского шопинга, который, как известно, есть неотъемлемая часть городской жизни, без чего никак нельзя составить верное впечатление о том, какие блага культуры предлагает нам данный город. Побывали они, таким образом, на «шуке Кармель» (непокрытый рынок имени горы в Хайфе) и на улице Шенкин, которая есть символ всего невозможного (есть тут и ультраортодоксы, и гомосексуалисты, и люди необыкновенных взглядов, свободные от всяческих условностей и обязательств), но главное — здесь много хороших дамских магазинов. Как только вышли дамы с Серегой на улицу Шенкин и стали объяснять ему, что улица эта — символ еврейского либерализма, как некая сухая старушка, невесть для чего забредшая сюда, услышав известное во всех языках слово, потрясла палкой без особых украшений и прокричала в их адрес: «Либерализм! Андраламусия!» («Андраламусия» — это что-то ужасное, пояснила Баронесса Сереге, что-то вроде «разгула либерализма»). Хотя старушка не продолжала нападки и дальше двинулась вполне спокойно, дамы затащили Серегу в ближайший магазин, будто спасая его от опасной стороны женского мира. В магазине Баронесса облюбовала «коктейльное», по ее словам, платье и, выглянув из примерочной, спросила Серегу, идет ли оно ей. Серега сказал, что идет, но Баронесса ему не решилась поверить, а отложила платье с умыслом заманить в этот магазин Теодора через неделю. Аталия ничьих советов не спрашивала, и верх ее кабинки был вскоре увешан предметами женской одежды.