Игра в ненависть

– Я? – Удивился Алекс, принимая протянутую гитару. – Я?…

– Ну, ты даешь, Сапожников. – Процедила сквозь зубы Катя.

– Мне дали, я и взял. – Прошептал он ей. – Тоже со скидкой.

И только Алекс продолжал сидеть, глядя на инструмент озадаченно.

А потом коснулся струн одним пальцем, потом двумя, потом левой рукой поставил аккорд. «Бряньк!» Его глаза округлились от испуга, затем он попробовал еще. «Бряньк-бряньк!»

– Люба! – Он поднял на меня ошалелый взгляд. – Я умею играть на гитаре?! Я умею!

– Да. – Произнесла я и попыталась улыбнуться.

Алекс просто сиял от счастья.

– Люба, я умею! Люба! – И стал наигрывать что-то.

– Metallica. – Улыбнулся Миша.

– Я играю! Черт подери! – Чуть не разревелся Алекс. – Играю!

Отпустил струны, потянулся и поцеловал меня в щеку. А затем устроился удобнее и продолжил играть. Катя поймала мой испуганный взгляд. Я была настолько взволнована произошедшим, что едва могла дышать.

Глава 41

– Сыграй уже что-нибудь! – Потребовала Катя.

– Какие песни ты знаешь? – Снимая кашу с огня, спросил Миша.

Алекс задумчиво перебирал струны.

– А я не знаю, что я знаю. – Тихо проронил он.

Я сидела рядом и чувствовала запах его шампуня, его пота, вдыхала их глубоко и медленно, игнорируя витающие рядом ароматы мясной каши, костра и речки. Мне хотелось запомнить этот момент и насладиться им, пока Алекс вдруг не вспомнил свое прошлое, и наше настоящее не закончилось.

– Есть ведь какие-то песни, которые все знают? – Укрывая плечи пледом, предположила Катя. – Старинные, походные, которые все поют на Грушинском фестивале.

– Не обязательно старые, ты должен знать что-то из девяностых. – Миша поворочал топориком сухие дрова в огне.

– Илья, какие песни я знаю? – обернулся к Сапожникову Алекс.

Тот закашлялся от неожиданности.

«Любые, назови любые, придурок, все можно будет списать на то, что он ничего не помнит!» – взглядом показала я.

Но Сапожников лишь выпучил глазищи, копируя меня.

– Сердце?

– Что за «Сердце»? – Оживился Алекс.

Его красивые пальцы коснулись упругих струн гитары.

– Сплин – «Мое сердце». – Потерянно произнес Илья.

– Отличная песня! – Подхватил Миша. – Нужно просто напеть, и твои руки сами все вспомнят.

– Как она там начинается? – Подскочила с места Морозова.

– Мы не знали друг друга до этого лета, – тихонько начал Миша.

– Мы болтались по свету, земле и воде. – Напел Илья.

– И совершенно случайно мы взяли билеты! – Пропела Катя.

И вместе:

– На соседние кресла на большой высоте!

А припев я тоже знала, поэтому присоединилась:

– Мое се-е-ердце остановилось…

Мое сердце за-мер-ло!

Мое сердце ос-та-но-вилось,

Мое сердце за-мер-ло!

Мы рассмеялись, и птицы сорвались с деревьев в лесной глуши. А в следующий момент Алекс, вдруг опустив голову и глядя на струны, вдруг заиграл и запел:

– И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе,

Даже если уснули в разных местах.

Мы идем ставить кофе под Элвиса Пресли,

Кофе сбежал под Propellerheads, ах!

Он остановился и будто перестал дышать.

Его пальцы зависли над струнами и задрожали. Алекс медленно поднял на меня взгляд, и я боялась того, что в нем увижу, но его глаза были наполнены изумлением и восторгом. А еще слезами – как и мои.

Не знаю, почему я так отреагировала. Наверное, я просто не знала, какое впечатление может произвести пение дорогого для тебя человека, да еще и в такой атмосфере. Я как будто узнала его с другой стороны, услышала по-другому, и это тронуло меня до глубины души.

– Ты так красиво поешь… – Произнесла я.

И не узнала собственный голос – таким он был тихим, надломенным, пораженным.

– Я знаю эту песню… – Прошептал Алекс, качая головой.

Ему не хватало дыхания.

– Я знаю эту песню! – Вдруг радостно заорал он, оглядывая остальных.

– Конечно, знаешь. – Произнес Илья, почесывая макушку. – Еще бы, столько раз пел.

– Понятия не имею, как это возможно! – Тряся гитарой, сбивчиво прокричал Алекс. – Я ничего не помню о себе, ничего не помню о тебе, о Любе, но я знаю эту чертову песню!

– Это как ездить на велике или чистить зубы! – Воскликнула Катя. – Умение не пропьешь!

– Морозова! – Простонала я.

– Ой, пардон. Раз алкоголь у нас запретная тема. – Она потянулась к термосу. – Кому чаю от дедули?

– А кому каши? – Указал на котелок Миша.

– А давайте лучше допоем! – Натянув свои крутые ботинки, Сапожников подсел ближе к костру.

Алекс кивнул, положил руки на струны, закрыл глаза и…

– И мое сердце остановилось,

Мое сердце замерло,

Мое сердце остановилось,

Мое сердце замерло.

А потом он поднял взгляд на меня.

– Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,

Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.

И мое сердце остановилось…

Он сглотнул. Ветер подхватил его волосы и запутал их, рванул рубаху и отпустил. Блики костра осветили его лицо, пробежались по обветренным губам. Мне показалось, что этот миг превратился в вечность прежде, чем Алекс продолжил:

– Отдышалось немного…

И снова пошло!