Игра в одного

Сегодня я не в духе – пришлось готовиться к парам, заучивая кучу ненужной конкретно мне инфы, а потом еще записывать лекции, но отвечать, выучив все на отлично, не более чем на удовлетворительно, потому что Кейти никогда бы не стал тратить время на тщательную подготовку. А мне надо быть как Кейти, чтобы потом все не заметили особой разницы, когда он явится.

Вторая причина, почему я не в духе – жутко хочу трахаться, что усугубляется тем, что я большую часть времени нахожусь в обществе альф. Учебное заведение рассчитано на узкий профиль выпускаемых специалистов, потому омег тут в три раза меньше, чем в других подобных, и я окружен мало того, что запахами, так еще и телами, входящими в тесный контакт с моим на тренировках. Эта – вторая по счету, что ждет меня с момента прибытия, и я жду ее с нетерпением, уж там-то я вымотаюсь и буду думать потом только о ноющих мышцах и синяках. Но все равно тяжко быть девственником, когда сидишь на скамейке в раздевалке, где мыслей о сексе больше, чем о спорте.

На соревнованиях по гимнастике было проще – одни омеги, даже тренер и медики, сопровождавшие нас. Здесь… Да один Ян, сидящий сейчас за столиком и поглядывающий на часы, чего стоит. Папка бы еще год ходил и рассказывал всем о знакомстве с моим парнем, если б я такого привел домой. Мало того, что красавчик, так еще интеллигентный и приятный в общении, видно, что воспитанный, даже нецензурно не выражается. Хотя лично у меня всегда вызывали подозрение люди, которые говорят «этот молоток чуть не отбил мне палец» вместо «ебаное ебучее хуйло». И если вот так аккуратно засовывают использованные салфетки в стакан из-под кофе – тоже. Но я и сам так делаю, чем вызываю смешок:

– Да ты педант!

– От педанта слышу, – фыркаю я.

После столовки мы с Яном идем к спортзалу, и по пути он рассказывает мне, что сам пришел в команду не так давно, за четыре месяца до меня, – до Кейти – и что пожалел, что не сделал этого раньше:

– Я же тоже почти выпускной курс. Еще год, и все. А потом сразу в фирму к отцу.

– Тебя тоже приняли … – хочу сказать «холодно», как сказал бы я, но говорю, как Кейти: – Как мудачье? Они мне в сумку своих грязных носков напихали в прошлый раз. Или это традиция такая?

– Это Урисон! – усмехается Ян. – Он любит дурацкие подколы. Но ты новенький, это норма, а меня они давно знали. У меня со всеми как-то сразу сложилось, и сыгранность появилась. Кроме Джека, пожалуй.

– А что Джек?

– Он – тяжелый человек. Не сошлись характерами. Ну и плюс на втором курсе его омега ушел ко мне, а он этого не забыл.

– Оу.

– Так вышло, – Ян пожимает плечами. – Никто не виноват. Если ведешь себя, как ублюдок, то и результат получаешь соответствующий.

Больше Ян ничего не рассказывает, но и этой информации пока хватает для того, чтоб подтвердились мои опасения по поводу моего соседа по комнате, тире капитана команды Сименса – с ним просто не будет никогда. Шанс притирки минимален, если он всегда так ведет себя, то не изменится и потом, когда мы сыграемся. Если сыграемся.

– Копаемся! – в момент нашего с Яном переодевания в раздевалке в нее вкатывается Ясинобу. – Быстло, быстло лазоглеваться!

– Так мы первые, никого еще нет, – говорю я, путаясь в шортах.

– Ластяжку на матах – быстлее начнете, быстлее закончите!

Яна Ясинобу берет за яйца сразу, как только мы выходим в зал, заставляя отрабатывать приседы с весом, – говорю ж, у него своя тактика, – а меня отправляют в свободное плавание в другую часть зала. Странно, но Ясинобу не относится к моей роли в команде как к решающей – продолжает делать упор на защиту и нападение, и, наверное, это правильно: сказывается опыт предыдущих лет, ведь центральный в их команде никогда не был сильной фигурой. Но мне же проще – меньше внимания ко мне, меньше ответственности. И я, повиснув на перекладине, с удовольствием качаю пресс. Конечно, хочется и повыебываться тоже, выполнив несколько упражнений с кувырком через перекладину, но нельзя. Кейти не умеет так. Кейти и спрыгнуть бы так, с раскачкой и перекрутом, не сумел бы, но тело само повторило заученное движение и я не успел это заметить. Зато заметил Ясинобу.

– Что ты сделал? – подскакивает ко мне, прижимая к груди мяч, а я отступаю назад:

– Что? Ничего! Занимался. Случайно как-то вышло.

– Нет, вот сейчас – что это? А ну поплыгай! Плыгай, давай, выше, я же видел, как ты подскочил.

Я вынужден прыгать на месте, на одних носках, как он просит, и делаю это легко и изящно, как любой гимнаст, и это отличает меня от тех, кто сейчас находится в зале – всех членов команды, которые, посмеиваясь и толкая друг друга, выходят из раздевалки неспеша, как крокодилы, выползающие на берег.

– Надо составить новую тактику, – говорит Ясинобу, щурясь на меня. – Ты умеешь плыгать – это холоший такой нюанс. А ну, давай, подвигайся с мячом. Лосси, в палу к Дассо, бегом!

– Без обид, чел, – произносит тот, сразу уходя мне в ноги – да, в «Игре» не запрещено бить по ногам, если рядом нет своих, потому у всех надета защита голени. Но это на поле.