Игра в ошибки

Раздался звук последнего поцелуя, мужчина зашелся в рыданиях, легкие, женские шаги медленно, невообразимо медленно растаяли в тишине коридора, растворились в оглушительном звуке хлопнувшей двери…

«Она сделала это для него… Она принесла в жертву свое тело, оставшись ангельски чистой... Неужели он действительно стоил такой любви?..»

Рыдания не стихали. Мужчина плакал долго и бурно, как отчаявшийся ребенок, потом Лиана услышала скрип и увидела, как двигается бильярдный стол, чтобы оказаться ровно под огромной, висящей под потолком люстрой.

Люстра закачалась, словно на нее закинули веревку, Лиана вскочила, опрокинув бокал с вином, в полном отчаянии понимая, что эта трагедия случилась уже очень давно, и сейчас она не в силах никому помочь, удержать от неверного шага, остановить…

Мужчина тяжело глотнул воздух, как перед прыжком в глубокую воду, за дверью забряцали шпоры и радостный, молодцеватый голос трубно гаркнул:

— Мишель, что с Вами?! Вас уже полчаса, как ждут в клубе, игра уже началась, меня послали за Вами, а Вы вместо того, чтобы быть вовремя, как обещали, занимаетесь хозяйственными делами! По-моему разумению для таких дел существуют слуги! Давайте быстренько, слезайте и поехали, пролетка ждет, шампанское стынет, сегодня Ваша любимая Лулу принимает желающих со скидкой и обещала привезти с собой двух не менее очаровательных барышень! Мишель, ну что же Вы застыли?!

— Я? Я, сейчас, – было слышно, как мужчина неловко спускается со стола. – Право, тут такое недоразумение, хотелось исправить все собственными руками…

— Браво, Мишель! Чем ближе к народу, тем веселее живется, но это не повод заставлять благородных людей ждать Вас за карточным столом! Кстати, где Ваша очаровательная супруга? Я хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение.

— Она… Она уехала на некоторое время к маменьке. Женское недомогание, видите ли…

— Понимаю, понимаю, ох уж эти дамы, у них одно на уме: наряды, романы да мигрень. Поехали, Мишель, поехали!!!

Шаги двух пар ног стихли, хлопнула дверь.

«Ее жертва была никому не нужна… Этот подлец, – язык просто не поворачивается назвать его человеком, – так ничего и не понял… – Лиана окунула руку в разлитое вино, кончики пальцев окрасились в красный цвет. – Ты любил ее, дом… Она была твоей хозяйкой… Она была дорога тебе… Что ты сделал потом с ним? Признайся… Он умер во сне? Или долго мучился от неизлечимой болезни?»

Лиана слизнула с пальцев вино.

Дверца шкафа, отворилась, скрипя, на пол выпал пожелтевший бумажный листок.

«Некролог… – прочитала Лиана. – На тридцать первом году жизни от продолжительной, неизлечимой болезни скончался дворянин Михаил Турчанинов…»

— Ты убил его, – вслух сказала Лиана. – Я так и знала. И, знаешь, я с тобой совершенно согласна. Если бы я могла, я сделала бы тоже самое… Я всегда знала, что ты – живой… Вот только справиться с нынешними обстоятельствами не хватит сил ни у тебя, ни у меня… Я оставлю на память себе это кольцо, ты не против? Как звали твою хозяйку? Луиза? Елизавета? А может быть, в ее имени совсем не было этого слога – ли – может, он был рожден просто, как нежное обращение в те далекие времена, когда Мишель любил ее, если он вообще был способен на такое чувство… В те времена, когда он еще не начал играть… Азарт – страшная вещь… Во всем. Не только в игре. Азарт в жизни, пожалуй, еще страшнее… Потому что на кон ставятся уже не деньги, а человеческие судьбы… Впрочем, Мишель тоже заплатил свой долг не деньгами, а чужой душой… Хотя он – настоящий ангел по сравнению с твоей нынешней хозяйкой… Весь ужас ситуации в том, что Ампира очень умна, и это делает ее еще страшнее… Давай выпьем с тобой, дом, за все хорошее, что когда-либо происходило в твоих стенах! Ведь рождались же здесь дети, устраивались приемы, в этих комнатах люди любили другу друга… Давай выпьем за это, и не будем думать ни о чем плохом! Хотя бы сегодня, в нашу последнюю ночь…

Лиана наполнила бокал и осторожно поднесла его к стене дома. По зелено-золотистым обоям потекла вниз тоненькая, красная струйка. Лиана грустно улыбнулась и выпила бокал до дна. Вернулась в кресло, подобрала под себя ноги.

— Я просижу с тобой всю ночь, если ты не против…

Дом не возражал, он был явно за.

Глава 29